Ее звали Дороти или возможно, Долорес. Разобрать документы так и не удалось. Фотография размазалась, место жительства растеклось. Не срослось. Итак слушайте, родилась она в тех местах, где до старости доживает один из ста. Остальные разъезжаются, прыгают в поезда, улетают, расползаются кто-куда. Потому что скука перемолота в седую пыль под колесами редкого автомобиля. Потому что дурь кончилась и вино допили. Все забыли. Забили. На-смерть-за-би-ли.
И вот наша Долорес, а может быть, Дороти, сидела в маленьком домике, вконец упоротая, мечтала об урагане (а иногда - об Урганте, о том, который Ваня, вы там не путайте). Призывала на головы горожан драконов, чтобы встряхнуть их тоскливые коконы, грезила о колдовстве незаконном, навстречу грозе открывала окна. Выходила на дорогу странно-желтого цвета встречать проезжающих в соседние штаты. Всегда шикарно но едва одета: какова витрина - такова и плата. И вот, однажды в начале лета в городок приехал один писатель. Он, может быть, не к Долорес ехал. Так, может быть, просто совпало некстати. Катил в Грин-Сити, трясло нещадно - вместо асфальта кирпичей обломки. На небе тучи огромным стадом, на перекрестке стоит девчонка.
- Ты кто такая?
- Выбери имя.
- Давай серьезно.
- Иди ты на хуй.
- Какая грубая. Мне героиня нужна для книги.
- Ее и трахай.
- Ты так со всеми? И, кстати, сколько?
- Только с придурками. Час - сто двадцать.
- Я буду звать тебя Лолой.
- Лолой?
- Лолитой, может быть.
- Раздеваться?
- Нет, погоди. Называй меня Озом.
- Как скажешь, Оз. Разложи сиденье.
- В ваших краях очень часты грозы. Ты тут давно?
- Вот, надень. С рожденья.
Вновь небо молнией раскололось, чужих фургонов метнулась стая. Их провожая взглядом, Долорес решила - не буду той самой из ста. Обворожительно улыбнувшись, шепнула писателю:
- Милый Оз, считай меня совсем ебанутой, но, понимаешь ли, не срослось. Вези меня, а куда - не важно. За сердцем, мозгами. Храбрость-то есть.
- Но как же...
- Тсс... пистолет заряжен. Заводи мотор, чтоб успеть на рейс.