Аплодировать некогда: надо идти вперед, видишь, время не ждет, тебя толком никто не ждет, раз все страхи твои известны наперечет, то и масштаб стагнации вычислить не проблема.

Ты не любишь уборку, точней, разгребать шкафы, где все свалено в кучу: конспекты, стихи, шарфы, потемневшие спицы, потрепанные зонты… сколько хлама отжившего расчистилось бы мгновенно.

Ты не любишь горячий чай, только теплый слегка-слегка, без добавок к нему вроде сливок, сахара, молока, почему наполняешь чашку – и совсем не дрожит рука, даже если заварки там набирается по крупицам?

Остальное же в ней – вода, нескончаемая вода, с каждым годом ее все больше, никаких тебе «навсегда», навсегда – это поезд, отправляющий вникуда (или ближе – в страну молчания) прежде родные лица.

Видно, кто-то нездешний лапой дергает эти нити, не дает дописать страницу, ставит лимит событий, что же стоит ему двух сошедшихся размагнитить и обрывок истории глубже спрятать себе в карман?

А состав набирает ход, покоряя крутую горку: ты не зритель, а поезд, минующий остановки, и хотела бы бросить эту чертову рокировку, но нигде за спиной не нащупываешь стоп-кран.