Кошка - это особый, прекрасный и важный зверь, что в любой зиме непременно отыщет лето. И тебя проведет, ты ей, главное, просто верь - научись хоть раз доверять без раздумий, слепо. В этом мире, полном нужной и важной лжи, за которой, как за ширмами, ложь попроще, кошка чует правду, имя которой жизнь. И тебя научит. Это не сложно, в общем: почесать за ушком, шерсть распушить легко - и уже колени теплое чудо греет. Кошка любит, знаешь, совсем не за молоко, не "за что-то". Просто так. Потому что - верит.
- Вылечилась? - Да. - Отчего лечилась-то так долго? - От людей...
Кажется, будто я нас заклеймила калеными... В комнате пахнет ещё не потухшей кожей... Странно: тебе восемнадцать, но мы похожи... Ты убиваешь меня, не смотри так зелеными…
Лязгнул зубами Фенрир - сбросил бледные цепи. Тело Вселенной выгнулось в смертной муке, Черным оленем в снегу, на осколках галактик. Сжался зрачок. В сингулярность. Душа - это точка.
Точка отсчета. Другой, измененной Вселенной. Точка в конце предложенья. В конце изложенья. Сытый Фенрир засыпает под запахи крови. Жмется к нему олененок со шкурою звездной.
- Вылечилась? - Да. - Отчего лечилась-то так долго? - От людей...
И не важно, кто склеится, - я или ты, Мы дошли как всегда до черты! До черты… Рассуждать про мечты? Про пустые мечты! Это – край пустоты! Я когда-то тебе поклялась на ветру, Что как только проснусь я с тобой поутру, То от счастья, что всё не во сне - наяву, Просто сразу умру. А теперь посмотри на меня, посмотри, Это боль, это яд! Голоса изнутри Говорят, говорят… Умоляю, прости За осколки в груди. Это лечится временем, кофе и сном. Я тебе говорю, только всё не о том… Всё проходит, и, знаешь, мы, может, потом Тоже будем вдвоем.
I'm not a man with too many faces. The mask I wear is one.
Она, к сожалению, помнит практически каждый жест: Как он плачет, как двигается, как ест. Как в прихожей закуривает, входит, открывает балкон. У неё было много похожих, но так делал только он. Они иногда встречаются, пьют чай и говорят за жизнь...Они иногда встречаются, пьют чай и говорят за жизнь, Придерживаясь негласного правила: не умеешь любить – дружи. Их обоих устраивает сегодняшнее положение дел: Чайное перемирие после разъединения тел.
…Но, иногда, ей хочется к чертям перевернуть стол, И, глядя в глаза, процедить, что ей нравился только он...
- О чём задумалась? Или это секрет? - Просто вспомнился случай... Впрочем, это неважно, нет.
...Они расстанутся на остановке, что на углу. Она будет ждать маршрутку, вглядываясь во мглу, И прокручивать в голове каждый жест, Чтобы, наконец, возненавидеть. И то, как он плачет. И то, как двигается. И как ест.
Ты только меня теперь любишь? А я уже не одна. У меня есть муж, двое детей, маленький домик в горах, Меня с работы встречают в дверях собака и кошка, И вечером ждет у камина теплый огонь, кресло и книга. А еще знаешь, я тебя совсем, ну совсем не забыла. Мне в цветных снах видятся глаза твои и мягкие губы, Иногда - а теперь очень часто - слышится ласковый голос, Такой тихий-тихий, он шепчет мне нежности на ушко. Ты сейчас наверное думаешь, что я немножко брежу... Верно: как может видеть сны бестелесный призрак? К тому же как они могут быть даже цветными... И вовсе нет у меня мужа, детей, собаки и кошки. Я тогда была еще слишком юной, чтоб завести их. Это ты сейчас бредишь, и видишь разные сны цветные. Вечерами сидишь одна у камина, с толстой книгой. У ног твоих тихо мурлычет кошка, и все тебе кажется, Что "Она мурлыкала куда лучше этой и любой другой кошки". Это ты во снах видишь глаза мои и обветренные губы, И голос хриплый шепчет глупые нежности на ушко. Ты себя не вини, я тебя действительно помню. И внимательно за тобой приглядываю, только сверху. Я к тебе - обещала, помнишь? - прихожу каждую зиму. Правда ты меня не видишь, я неслышно хожу по квартире. Зарываюсь носом в мягкие рыжие волосы, перебираю пряди. А ты думаешь "Ветер опять гуляет" и идешь закрывать окно. Это совсем немножко больно, ведь ты все равно меня помнишь. Правда думаешь, что мой призрак - это холодный ветер. Ничего, я совсем, ну совсем на тебя не обижена, ни капельки... Ты же теперь только меня одну любишь? Хочешь еще раз увидеть? Приходи этим вечером, в полнолуние, ко мне на могилу...
Однажды, услышав чей-то непонятный возглас, Я решил, что это кричит балерун. Он со своею женой-балериной поссорился, И теперь, оказывается, он простой врун. я решил, не мое это дело, лезть в чужую личную жизнь, но после пары разбитых (наверно) тарелок, я понял, что не все так легко, и молодожен стоит отвлечь от проделок. ну, значит поднялся я на этаж, постучал тот час в дверь, ответ подождал, потоптался на месте, не выдержал. стукнул еще пару раз. тут открывается дверь и мне говорят: ах обормот! ты тоже к невесте?! вот тут я опешил и глупо спросил: - а вы не женаты?! на меня покосились, в мыслях пальцем покрутив у виска, мне отвечали - не ваше то дело! вы если сосед, простите меня, но я занят.. - нет-нет, как же так?! - я тут осмелел, - извольте, потише ругаться, иначе... не успев досказать, перед носом моим захлопнулась дверь. вот ведь черт! - не выдержал я. вот после такого в людскую снисходительность верь?! в тот день я не спал, все думал о паре - как они дальше собираются жить?... но не мне задаваться чужими проблемами, ошибками, глупостью и счастья пробелами... вот так и уснул. а так не хотел.
Мальчик, ты зачем за нами увязался этой ночью? Путаешься под ногами, будто выстрел одиночный... сам пришёл, не отказался от костлявой щедрой дара, сам пришёл и сам остался в клетке нашего драккара. Мы команда, ты здесь лишний - твоё место у подола. На носу фигуру видишь? Это капитан наш, Олаф. Его сыну было десять, он был первый и последний. Твой отец его повесил на глазах у всей деревни. Ты ведь был там, мальчик, тоже, зрелище то стоит хлеба - наблюдать, как враг, корёжась, отпускает душу в небо. Нас привёл тогда сам Локи. Потеряв людские лица, кровь мы пили словно волки - и нельзя было напиться. Не смотри так горько, мальчик, из холодного стекла - я убийца без удачи, мне крушить ли зеркала? Не сжимай до боли зубы... был не смел бы, а хитёр, не нашёл тебя в лесу бы обезумевший топор. А потом всё как обычно: вырос, не сумел простить, отомстил жестоко лично... если было б кому мстить. Видишь ли, мой глупый мальчик, месть - драконья голова. Ты ей в пасть положишь пальчик, а она откусит два. Что поделаешь, мы пешки на божественной доске - не узнав греха, ты грешник лишь за меч в твоей руке. Все мы курс здесь потеряли, исчерпавшись в том бою, жизнь свою за смерть продали... ну, и заодно твою. И куда теперь нам деться на уставшем корабле - ни в морях чужих погреться, ни в своей остыть земле. Я же вижу, ты, наивный, всё иначе представлял - сложат в честь твою былины, выложат курган из скал... Извини, малыш, ты знаешь - некому нас хоронить и во тьму ты с нами канешь. Некуда нам, мальчик, плыть. Грустно вышло... но подумай - ты зато не будешь стар. Ты услышишь, как по струнам песен наш летит драккар. А в таверне пьяный мельник сквозь потоки мутных слёз, будет клясться славным Хельги, что нас видел среди звёзд. Может сам звездой ты станешь, серебром с небес сиять... Ну же, мальчик! Ты подаришь луч последний для меня? Улыбнулся... Странно, стало на борту светло, как днём... Мальчик! Мы плывём в Вальхаллу! И клянусь, мы доплывём.
Чего же ты ждешь, Текилу с утра Или просто звонка?
Мы все ведь люди,а значит все боимся. Боимся жить,терять и даже полюбить. И чувств своих мы все потом стыдимся. Стыдимся правды,из-за которой мы так и не научились жить:
Так страшно полюбить отца,но как мужчину. И вечером и утром желать его лишь одного. И по ночам рисуя пред глазами ту картину Сгорая со стыда,ты хочешь лишь его.
Так страшно полюбить девчонку,как мальчишка И целый мир вновь класть к ее ногам. Скрывать от мамы правду,причины новой шишки. А ведь все дело в том,что вновь ты лазил по стенАм.
Так страшно полюбить мальчишку,как девчонка И по ночам реветь,и только лишь ему стихи. Когда вновь видишь,прятать те глаза ребенка, Что без него погибнут от тоски.
Так страшно полюбить себя и без остатка. Замкнувшись на себе не видеть никого вокруг. Но после третьего ушедшего десятка Понять,что ты одна из одиноких тех старух.
Мы все ведь люди,а значит все боимся. Боимся жить,терять и даже полюбить. Но без любви мы вряд ли возродимся.
Так что любви вам люди.И прошу не бойтесь дальше жить.
Inside my heart is breaking, my make-up may be flaking. But my smile still stays on.
Время капели полнится истериями и депрессиями. Не давай опомниться, забери меня, не оставляй здесь меня. Всё не так сложилось, невовремя началось, сжалось, перемешалось, скомкалось, понеслось и поехало кривенько. И дорога цветной скатертью. Если верить моей мимике, моей челюстно-лицевой практике, так недолго ведь до инсультика и до инфарктика-прямо здесь вот. Я люблю тебя, смотрю мультики, собираю фантики и впадаю в детство. Мои нервы дёргаются, как эпилептики, если честно. У меня столько в шкафу скелетиков, что им там тесно и отвратительно, их количество поражает, и меня они раздражают, но мне простительно: В моём понимании уже не бывает хуже-впадаю в ужас, но выпадаю в осадки. Фреш-арт. Припадки-это особое состояние. На старт. Внимание. Марш. Март.
Что-то внутри встревожил, дыхания не хватает. Какой бы он не был хороший, он тоже тебя ломает.
Ветер целовал фланелевые шторы, В вазе на окне стоял букет цветов, Письма на полу плели узоры, Двух самых холодных городов. Она молча протирала книги, Впитывала запахи страниц. Он любил ее глаза цвета черники, В пелене крыльев густых ресниц. Присылал брошюры на латыни, Рисовал в углу ее портрет, С подписью «к ногам моей Богини, Падаю. Купил вчера билет». Она слушала его пластинки, Не решалась одевать кольцо, Каждый вечер чистила ботинки И почти не помнила лицо. Раз в неделю получала письма, Не указан был обратный адресат. Третий год не находила смысла, Гладя бархатный мужской халат. Одевала вечером дубленку, Ехала на Питерский вокзал, Подавала бедному ребенку, Поезд с ним, увы, не приезжал.
Он писал: "Прости родная, не приехал. Не ругайся, помню, обещал... В гости к другу старому заехал, Не проснулся вовремя, проспал. Милая, мне правда не до смеха, Я так долго этой встречи ждал. Между нами эта четверть века, Выпала в дорогу на вокзал". (с)Ирина Папилон
[Я много курю, но сквозь сиреневый дым я вижу мир как он есть. (с)]; [Она делает вид, что смеётся, я стараюсь не думать о ней. (с)]
Я бы даже согласна была забыть. И не знать, не помнить, всего, что с тобою вместе. Только мне почему-то ужасно хочется выть. Видно, сердце, где нет тебя, всё же не на месте.
Я бы рада не знать ничего о тебе, не ведать Как легко ломается хрупкий февральский лёд. Я, как пёс, который зачем-то бредит Лишь тобой. И теперь не знает, куда идёт.
"Дурачок, опомнись, тебе здесь и не были рады. А та ласка тебе лишь привиделась. Забывай. Та, родная, уж больше не будет рядом. Отвали, опомнись. И вовсе не приставай.
Не ищи её в глухом лабиринте улиц. Не бросайся, когда мерещится, что узнал. Просто верь, её больше здесь не будет. Сделай вид, что ты с ней и не бывал.
И всё будет славно. Тебе никого не надо. Сможешь ночью спокойно выть на свою луну. Так сложилось, что те, с кем ты будешь рядом Заменить собою не смогут твою одну, Ту, чти пальцы путались в длинной шерсти, Ту, которую так и не смог понять.
Вот поэтому ты с ней не будешь вместе. А теперь тебе научиться бы забывать..." (c) Magier
Не кори меня, что я не пишу, я тебя не слышу, не тобой дышу, не тебя люблю, ты не мой покой. Ты меня не хочешь? Ну и черт с тобой. Расскажи мне, как, расскажи, зачем я обязан быть тебе верным. Кем? Наточить мечи, отгонять грозу, ну и чтоб неверности ни в одном глазу. Чтоб всегда с тобой, как любимый пёс, чтобы на руках постоянно нёс, чтобы защищал, чтоб любил, жалел... Так сложилось, что мой таков удел. За тебя лишь жизнь отдавать свою, хоть и не тебя я совсем люблю, о тебе лишь помнить среди морей, хоть тебе никогда и не стать моей. Так и получается, что молю, получаю по носу и гулко бью В полусотню запертых мной дверей.
[Я много курю, но сквозь сиреневый дым я вижу мир как он есть. (с)]; [Она делает вид, что смеётся, я стараюсь не думать о ней. (с)]
Это не ведьма, это - лишь старая леди В старом пенсне, потёртом песком времён. Это не сказки. Просто старушка бредит Тем драгоценным, ныне прошедшим днём.
Гаснет очаг. Тихо скрипит калитка. Ветер уносит призрачные слова. - Помнишь, цвели ромашки... нет... маргаритки, В день, когда я узнала о том, что ты умерла?
- Помнишь, рассвет над лесом и звёзды, и тот туман? Мы тогда были вместе. Да, дорогая, да. Помнишь, как я смеялась, а ты отводила взгляд? Я тогда не боялась, так как теперь. А зря.
Это не правда, что вы. Это лишь только сказка. Сказка про леди. Не стоит мне верить, нет. - Помнишь, тот карнавал? Где ты в кошачьей маске? Было ли это?Помнишь ли ты? Ответь...