Снова ты здесь. Снова тянешь ладонь - подай! Гордости нет? Отвечаешь, что гордость - грех! - Что же не грех? - Это милость, твой пропуск в рай. - Где же твой пропуск? В ответ раздается смех.
читать дальше- Смилуйся, лорд, отсчитай мне чуток монет! - Милость тебе - это мелочь на горький ром? Он отрицает: - Для сына прошу обед. Вот уже месяц болезнь плодится в нем.
- Это банально! - шепчу я ему, смеясь. Сказка - на грош, за нее я монет не дам. Хватит выпрашивать крылья, мышиный князь! Лучше вставай с колен и создай их сам.
Нищий встает с колен и снимает плащ, Черные крылья тьмы - за его спиной. - Эй, Серафим, прости, но и этот наш! Милостивый богач? Уже десять-ноль...
he only does it to annoy, because he knows it teases.
Сон в зимнюю ночь
Вчера приснилось мне, что прошлого мгновенья, Владыки сердца и хранительницы дум, - Сухие листья, чьих извечное забвенье - Заслуга осени, ее холодных струн.
Подумать только! Мои скверные мыслишки, Что в настоящее захлопывали дверь, Во сне взрывались, словно вскрытая интрижка, Под каблуком реальности и воскрешенных вер!
Смеялся искренне над золотистой былью, Перебирал с улыбкою мгновенья и черты, Я завещал их образы бессмертью седой пыли, Чтобы избавиться от прежней темноты.
...
Очнувшись поутру от сладостной дремоты, Я подошел к окну в объятьях светлых чувств: За ним декабрь свои раскрашивал красоты, И воздух свеж, и небо - чистый лист.
*** Безумно, бездумно, беспутно! Сегодня я - одалиска! Наши глаза так близко, И небо седьмое низко!
*** В нашей поделенной на пополам бесконечности Точка отсчета - ночной телефонный звонок. Ты, как всегда, упрекаешь меня в бессердечности - Я улыбаюсь, читая "люблю" между строк. читать дальше
*** Бессонная ночь расписалась чернильными кляксами Под бледным рассветом, с трудом распахнувшим глаза. Поспать бы... Послать бы авралы извилисто факсами И подремать в уголке три-четыре часа....
*** не надо выносить мне мозг скандалом разбор полетов сделаем потом когда стопин душевного запала не будет тлеть пугающим огнем. Давай, мы обойдемся малой кровью - Давай займемся вместо ссор - любовью!
*** Рассыпаюсь карточным домиком, Горской блесток с подола модницы, Как любовницу жду бессонницу, Что б всю ночь до рассвета - волком Неотрывно глазеть в зеркало, И шептать: "Что же ты наделала..."
*** Двоичным кодом запишем чудо На алгоритмы разложим чувства. И не утонем в глазах друг-друга - Там минус двести и слишком пусто.
*** Счастье тоже может ранить Ускользая, рассыпаясь На осколки, льдинки, грани Миражами, ветром, снами... Быть с тобой - судьба чужая Не сейчас. Не здесь. Не с нами...
*** Мы останемся друзьями - пара смс-ок в год... мейл с открыткой - сорри, чао! дел опять невпроворот. Ох, прости, забыл поздравить. Замотался, не сердись! Весь в реале... Я исправлюсь! Не ворчи, вернусь, дождись! Что-то йокает, но реже. Что-то режет, но слабей. Дни за днями... мы ведь - те же! Только статусы все злей...
*** Дни разъедает плесень тьмы, От сырости ржавеют листья, И подгнивает ворох мыслей, По капле отравляя сны.
*** Украденные сны - песком в глазах Украденные дни - водой сквозь пальцы. распято время кружевом на пяльцах и красной нитью по каемке - страх.
*** to whom it may concern
Не обращай вниманья.... Моя хата по жизни с краю. Курю и кусаю губы. Молчу и не возникаю. Да я не люблю, ты знаешь, несдержанных обещаний, Закос под собак на сене и судорожных метаний. Мне тошно, когда под видом любви покрывают подлость, И низость, и трусость... Мерзко, смотреть как пинают в пропасть. Нет, я не даю советов. И даже не осуждаю.... Бывает ведь, что граблями мостится дорога к раю...
Жила на свете Анка-поэтесса. Вирши кропала, повестушки, эссе. Но вот одно лишь дико ей мешало - она про ЭТО каждый день писала. Вот так идёт, увидит - пёс бродячий. Начнёт про пса и - раз! - вдруг... "член стоячий". Решит всё расписать про офицера: три строчки в тему и - привет от хера! Беда! Уже сама не рада. Такая вот проклятая засада. Ей хочется про лес, про луг, про росы... Садится, пишет... Вылезли "засосы"! Выводит: "В снеге первом сосен хвоя...",- и - что за чёрт! - "имел её он стоя..." Ну, горе! Ну, напасть! Что делать?!... Решила доктора пойти проведать. Врач Гинзбург долго мял и слушал Анку. Чуть не испортил девичью осанку. Потом зажмурил хитрый глаз еврейский и выдал: "Аня! Вот совет житейский. Мужик Вам нужен, дорогая Анна. Без мужика ведь жизнь - не многогранна. Я говорю Вам честно, без понтов. Без мужика - не избежать крантов." Да, озадачил доктор не на шутку... Иди, поймай... Мужик же - не маршрутка!... Пошла домой, к компьютеру и плачет. Рука по буковкам сама собою скачет. Вдруг осенило - что, если в "Стихирь"?... Есть там мужик. И не один, упырь! Была усердной Анка и весьма. Ведь в "Стихире" мужчинок, как дерьма. Короче, к вечеру она ЕГО нашла. Ну не мужик - конфета, пастила! Давай ему рецензии писать. А он, гвоздь-парень, сходу отвечать. Писали так друг дружке с месячишко. Она однажды: "Где живёшь, мальчишка?..." Господь порой бывает щедр на манну - в квартале жил поэт всего от Анны! Короче, встречи, поцелуи при Луне... Горят в любовном адовом огне. Финал тут был банальный и простой: Анюта в ЗАГСе отожгла фатой. И с той поры одна у Анки тема: обычные семейные проблемы. Ни слова об эротике и прочем... Что ж, хэппи-эндом эту быль закончим.
Я колода карт пересчитанная, мной теперь можно играть.
Мальчик влюбляется в женщин, но чаще в мужчин. Он покупает им выпить, они его угощают. Он звонко смеется и столько им обещает, Что сердце устало шепчет "просто молчи".
Мальчик флиртует, касаясь ладоней чужих, И столько тепла, пусть фальшивого, в этой ласке. Мальчик играет, мальчик им строит глазки, А сердце твердит "ты все еще жив".
Мальчик скрывает за ресницами правду, Топит на дне бокала...тоник и джин. Штопает сердце, хотя не умеет шить, А сердце молчит, и это его радует.
Я парус свободный, я вольная птица И жизни потоку не остановиться Нет стен и преград, нет того, кто мешает Нет тех, за меня кто всегда всё решает А есть лишь дорога и есть лишь попытка Случайно - ошибка. Случайно - обидка. Всё быстро забудется в сереньком прошлом И снова вперёд, не сдаваясь, всё можно.
29 ноября 2011 года в Москве в Доме Пашкова прошла церемония награждения лауреатов шестого сезона Национальной литературной премии «Большая книга».
Первую премию в размере 3 млн. руб. получил Михаил Шишкин за роман «Письмовник».
Вторую - 1,5 млн. руб. - Владимир Сорокин за «Метель».
Третью премию - 1 млн. руб. - Дмитрий Быков за исторический роман «Остромов, или Ученик чародея».
Были вручены также специальные призы: премией «За честь и достоинство» награжден писатель Фазиль Искандер, премией «За вклад в литературу» - английский и американский издатель Питер Майер.
Почему же премию уже второй раз получают известные авторы?
До оглашения результатов Дмитрий Быков сказал, что «бомба два раза в одну воронку не попадает, и мне тут уже нервничать нечего в ближайшие лет несколько».
Быков ошибся. Против всех естественных законов, премия в него попала дважды!
Получение третьей премии в 2011 году после получения первой премии в 2006 году может свидетельствовать только о творческом кризисе!
Шишкин Михаил Павлович уже был лауреатом Национальной литературной премии «Большая книга»–2006 (третья премия), в 2011 году получил первую премию в 3 миллиона рублей.
Это «рокировка» какая-то!
Но если уж дали вторично, значит произведения автора можно сравнить разве что с эпопеей «Война и мир» или «Преступление и наказание»; и авторов соответственно с Львом Толстым и Фёдором Достоевским.
А может быть, просто премиальные деньги закончились?
Так ли это – покажет история.
Член жюри премии «Большая книга» Александр Архангельский на церемонии вручения премии сказал: «Я вижу как писатели, хорошие настоящие писатели начинают осваивать новый жизненный материал. Потому что до сих пор была почти трагедия. Одни знали жизнь, а другие про неё писали».
Михаил Бутов – председатель экспертного совета литературной премии «Большая книга» признал: «Я бы был доволен, если бы первую премию получил в этом году Владимир Сорокин. Мне кажется, ситуация для этого созрела…»
То есть дело не в качестве текста, а в том, что «ситуация созрела» для награждения Владимира Сорокина, уже не раз претендовавшего на эту награду.
Одни считают, что подобного рода премии это сделка с дьяволом. Другим это напоминает междусобойчик, «распил внутри «обоймы», когда чужаков не подпускают к «кормушке».
Причём никто не отказался от премии (миллионов), как это сделал Григорий Перельман и Лев Толстой.
Даже Иван Бунин, получивший Нобелевскую Премию, раздавший её на помощь молодым талантливым писателям, сожалел, что вторично нобелевскую премию не дадут. А у нас – пожалуйста!
И это наши интеллектуальные аристократы, элита, совесть нации!..
Кажется, совсем стыд потеряли. У нас что, других талантливых писателей нет?
Сопредседатель премии писатель Юрий Поляков (главный редактор «Литературной газеты») недоумевал: «Вот я смотрел на этих тринадцать достойных авторов, и удивлялся, почему среди них нет писателей из губернской России. Москвичи есть (заметьте, все лауреаты этого годы москвичи! – НК.), из ближнего зарубежья есть, из дальнего зарубежья есть. А из губернской России нет. У нас что, никто не пишет в губернской России?»
Недавно я участвовал в работе международного научно-практического семинара «Русская литература в XXI веке: ориентиры и ориентации».
Марина Петровна АБАШЕВА, д.ф.н., профессор ПГПУ (Пермь), член жюри Букеровского комитета – 2010, выступила с сообщением «Литературная премия как навигация в современном литературном пространстве». Возможна ли навигация как нахождение правильного курса для чтения или для создания новых текстов? Ответ – НЕТ!
Литературные премии сегодня утрачивают свой авторитет. В 90-е годы на премии надеялись как на инструмент идеологической и эстетической децентрализации. Сейчас отсутствие общих навигационных ориентиров вызывает недоверие к премии.
Премия не столько инструмент для навигации, сколько её измерительный прибор.
Консенсус, особенно на последнем этапе присуждения премии, достигается чисто арифметическим способом, и довольно часто фаворитом оказывается фигура компромиссная.
Критик Левинсон предлагал дать премию «НОС» не лучшей книге, а той, которая есть самая средняя. «НОС» можно расшифровать как «нынешняя отечественная словесность»!
Никита Львович ЕЛИСЕЕВ, литературный критик из Санкт-Петербурга, выступил с сообщением «Литературная премия «Национальный бестселлер» – показатель литературного процесса». Навигатором литературная премия быть не может, но показателем может быть – точным сколком того, что есть наша литература. Критики – это клан, и волей-неволей происходит отрыв от читателей. Премия «национальный бестселлер» в 10 тысяч долларов аккуратно делится: 7 тысяч $ получает победитель, а 3 тысячи $ получает тот, кто выдвинул этого претендента. Это своеобразный «откат».
НОВИКОВА Лиза Владимировна (литературный критик из Москвы) заявила, что выбор книг определяется не литературными премиями. На читательский интерес сохраняется влияние политики.
Ни для кого уже не секрет, как, кому и почему даются литературные премии (читай работу французского исследователя Пьера Бурдье «Поле литературы»).
1\ Премию получают те авторы, которые наиболее успешно вписывают свои произведения в существующий канон.
2\ Присуждение литературной премии произведению не является гарантией его эстетической ценности.
3\ Литературные премии не являются показателем социального признания.
4\ Премию получают те, кто их раздаёт.
5\ Литературные премии получают те, кто ориентируется на их денежное выражение, и в целом на деньги как цель своего литературного творчества.
6\ Литературные премии являются средством управления литературным, и в целом, социальным процессом.
7\ Чтобы получить литературную премию нужно: а\ выдавать ежегодно литературный продукт неважно какого размера и качества, но обязательно ежегодно, и лучше не один; б\ нужно обладать высоким модусом внутригруппового участия (проще говоря, участвовать в литературных тусовках и быть «в обойме»); в\ демонстрировать лояльность к определённым темам и политическим условиям.
Литературные премии стали частью книжного бизнеса по раскручиванию того или иного автора.
Известно, что в советское время литературная премия была своеобразной взяткой писателю со стороны власти, и по словам Дмитрия Быкова «хорошие книги госпремий не получали».
Но вот странно: ещё недавно критиковали советских писателей, получавших госпремию за беспринципность, а теперь и сами стали таковы.
Чтобы получить премию, главное, как всегда, «быть в обойме» или сидеть на «нужном месте», и тогда при очередном дележе «всем сестрам по серьгам».
Если литературное произведение не достаточно «хорошо» и не удостаивается премии, то можно получить награду «за честь и достоинство», ну или, на худой конец, «за вклад в литературу».
На мой взгляд, важно не премию получить, и остаться в истории литературы, или что ещё лучше – в человеческих сердцах как можно большего количества людей.
Любопытны высказывания финалистов и лауреатов премии «Большая книга».
Юрий Арабов: «Любая премия – это охранная грамота на ограниченный срок. Плевать в лицо не будут, но будут плевать в спину. А это менее обидно».
Павел Басинский: «Премии – не признание заслуг, а «бонус», улыбка судьбы. А судьба улыбается тем, кто меньше всего ее об этом просит».
Илья Бояшов: «Литературные премии – это очень хорошо. Пишущего человека надо поощрять, подпитывать. Главное, чтобы он чувствовал себя при этом не обязанным «руке дающей», а свободным».
Юрий Буйда: «Премий никогда не получал. Наверное, это приятно – победить и получить кучу денег. И чем больше куча, тем лучше: пишем-то мы для себя, а печатаем – для денег».
Андрей Волос: «Внешние обстоятельства вроде признания или непризнания критиков или публики не могут изменить истинного веса писателя».
Дмитрий Данилов: «Лучшая награда для писателя… когда его тексты помнят, читают и ценят спустя многие годы после его смерти. Но если все-таки снизить планку и выбирать между деньгами и признанием читателей, то важнее, конечно, признание читателей, причем, в первую очередь, читателей не массовых, а квалифицированных, читателей-экспертов… А массовое признание и деньги – вещи, разумеется, очень хорошие и приятные, но не главные»
Борис Евсеев: «Я не отрицаю важности премий… это хотя бы временный уход от издательского конвейера и других «подстав» литературного процесса. Но литература не спорт! Здесь не победы и поражения, а открытие истины или неоткрытие ее…»
Игорь Ефимов: «А в погоне за премией есть игровой элемент. Так что, когда мой роман оказался в «коротком» списке, я испытал радостное возбуждение и волнение».
Александр Иличевский: «Премии – едва ли не единственный способ вписать текст в контекст культуры».
Александр Кабаков: «Для меня важен читательский успех, но гораздо важнее оценка профессионалов».
Руслан Киреев: «Важно не только войти в литературу вовремя, но и вовремя из нее выйти... Я бы учредил премию не только «Дебют в литературе», но и «Финиш».
Наум Коржавин: «Премии для меня – условность. Для меня важны книги, которые мне нравятся».
Владимир Маканин: «Премии… должны облегчать писателям жизнь… Премий должно быть так много, чтобы казалось, что их совсем нет».
Владимир Орлов: «Если будут возникать премии, которые не дадут никаких поводов сомневаться в их честности, конгениальности, в том, что они созвучны высокому уровню литературы, если заставят себя уважать – то слава Богу».
Виктор Пелевин: «Писатель — это человек, который отвечает перед текстом, который он пишет, а не перед читателями или критиками».
Мариам Петросян: «Денежные премии нужны, конечно, молодым, начинающим писателям … А рецепт для победителя – поменьше думать о победе».
Герман Садулаев: «Не надо писателей ни возносить, ни затаптывать… ни закармливать наркотиком гламура и успеха, надо вчитываться в их произведения… Если нужны деньги – заработай деньги и пиши».
Александр Терехов: «Достаточно того, что идеально изданная книга существует в сознании автора, там ей и место».
Ольга Славникова: «Книга сама по себе, будь она хоть шедевр, событием не становится: воздух времени не передает этих сложных вибраций».
Владимир Сорокин: «Должна быть одна очень большая и авторитетная премия за литературное событие десятилетия… Размер ее должен составлять один миллион евро… Эта премия поспорила бы с Нобелевской… Мы все-таки имеем на нее право… Я бы хотел дожить до учреждения такой премии».
Маргарита Хемлин: «Премии не окрыляют. Они заземляют. Премия – это работа».
Леонид Юзефович: ««Победа» – дурацкое слово. Тут нет соперников – есть коллеги. Это такая лотерея».
Михаил Шишкин: «Если я получил премию, значит, книгу кто-то прочитал, а прочитанная книга – это невероятная радость. Но для меня существуют две главных премии, которые человек дать не может, которые даются свыше. Первая премия – когда тебе дают начать книгу, и вторая – когда тебе дают ее закончить…»
В 2008 году Дина Рубина, за неделю до присуждения ей премии, отвечая на вопрос, получит ли её роман премию «Большая книга», ответила: «Да, думаю, что не получит. Просто я давно кручусь в этих огородах и знаю, кто обычно вытаскивает морковку. Я покормлюсь в другом месте. … Любая премия - в известной степени официоз. Когда перед публикой выстраиваются скаковые лошади, одна из которых должна взять приз, то теми, кто сидит в зале, отчасти движет азарт человека, играющего на тотализаторе».
«Было время когда литература была благородное, аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок", – с горечью констатировал Пушкин почти три века назад.
Изменилось ли что-нибудь сейчас?
Книга (слово) перестала иметь целью просвещение умов и улучшение нравов. Сейчас цель лишь одна – заработать! (в гораздо меньшей степени, прославиться).
Скажут: он злобствует, потому что сам не имеет шансов получить премию.
На прямой вопрос «Есть ли шанс, что нынче премию получит никому не известный писатель?», один из членов жюри отвечает: «Думаю, таких шансов мало. Попасть в этот список для неизвестного автора – это уже огромное достижение».
Вот если бы тексты оценивались по качеству, а не по имени автора…
Я вообще считаю, что книги должны публиковаться без фамилии автора (лично я так и сделал). Это позволит быть более объективным в оценках. Ведь важно, не КТО написал, а что и КАК написано!
Но у нас наоборот – важно, не как и что написано, а важно КТО написал.
Поэтому раскручивают фамилии-брэнды, а потом под именем этого "брэнда" продают всякую лабуду.
Кого сейчас интересует качество текста, – главное, чтобы купили! Поскольку именно тиражами определяется успех автора, а отнюдь не силой его идей!
Один питерский чиновник, по совместительству писатель, признался: «Можно, конечно, как большие писатели, годами шлифовать один роман, но, как мне кажется, мы ещё до этого не доросли».
Ну а если ты опубликовал своё произведение за собственные средства, да ещё и реализуешь ниже себестоимости, то на тебя смотрят как на сумасшедшего.
Я не понимаю, как можно быть всего лишь писателем. Это все равно что быть любителем музыки. Писатель не профессия, а призвание и служение. Возможно, даже долг! Настоящий писатель — это Пророк, потому как его совестью Бог судит происходящее.
— Ты бы мог прославиться.
— Кому нужна моя слава? Всем нужна любовь. Высшая награда — это получаемое в процессе творчества наслаждение. Сотня проповедей о Христе стоит одного доброго дела. Слава — это от человеков, ее можно купить, она как блеск от света прожекторов; тогда как лишь при вечном мерцании звезд обнаруживается истинная ценность сотворенного. Когда признанья нет, поэт, увы, свободен, когда известен — раб пустой толпы. Он лишь тогда ей на потребу годен, когда творит за деньги, без любви. Лишь без наград, без всякого признанья, вдали от липкой жизни суеты творит он для себя, как в покаянье. Он Дара раб, а не людской молвы!
— Но ведь кому-то могут оказаться полезны твои стихи.
— Стихи забудут, рукопись сгорит.
— Быть может, вспомнят добрыми словами?
— Не памяти нам нужен монолит, а то, с какими мы умрем сердцами! Когда никто не ждет от нас шедевра, тогда лишь мы способны на шедевр. Для творчества свобода непременна, а неизвестность дарит мне маневр. Стихи — это музыка слов, а роман — как симфония, — главное здесь не цель, а процесс сопереживания, когда если не почувствуешь, то ничего и не поймешь. При этом всякая книга — плод страданий и раздумий автора, и она должна иметь для читателя ценность практическую. Поэтому писать нужно и можно лишь то, что самолично пережил и выстрадал. Причем если не уверен, что твои произведения будут читать через сто лет, не стоит и бумагу марать. Можно опубликовать тома, а на слуху останутся только строчки. Так что справедливо, когда настоящий талант оценивается после смерти. Купить посмертную славу невозможно. Только Вечность дает истинную оценку».
(из моего романа «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература
А как Вы считаете, ЗА ЧТО ДАЮТ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРЕМИИ ?
Скрипка не плачет, скрипка смеётся Над вашей смешною причиной печали. Скрипка не плачет, скрипка смеётся. Она так ехидна, вы правда не знали? Скрипка не плачет, скрипка смеётся: Вас мама ругает, а вы и не рады? Скрипка не плачет, скрипка смеётся, Она посчитает, что вы просто слабы. Скрипка не плачет, скрипка смеётся: Вас бросила девушка, бросили парня? Скрипка не плачет, скрипка смеётся. Какое ей дело? Она идеальна. Скрипка не плачет, скрипка смеётся. Гладкое дерево, тонкие струны. Скрипка не плачет, скрипка смеётсяэ Сладкие мысли, лёгкие думы
Скрипка не плачет, не плачет над жизнью, Ведь жизнь её музыка, лёгкая, быстрая, Скрипка смеётся, смеётся над жизнями людей суетливых, те тучные, кислые. Скрипка мечтает о сказках, о грёзах, Тепле и уюте, о чарах, о розах. Боиться лишь скрипка сильных морозов и монстров коварных, что прячутся в грозах. Она - как ребёнок, она так капризна, Но всё же нежна и всё же любима. Она агрессивна, глядит с укоризной, Она просто боится, она нелюдима. Ведь гладкое дерево, тонкие струны Легко так сломать, разорвать, уничтожить. Ведь сладкие мысли, лёгкие думы, Легко растоптать и прогнать, растревожить.
Скрипка не плачет, скрипка смеётся, Когда вы играете ваши мотивы, Но скрипка слезами, слезами напьётся Лишь лопнет струна, ведь... они так красивы?
Я со стихосложением вообще не очень дружу, но тут что-то в голову пришло:
Я буду потихоньку исчезать: Поблекнут краски, затихнет звонкий голос... Я перестану тебе надоедать Своей заботой и любовью, задавать вопросы...
Как зараженный после атомного взрыва Я буду потихоньку исчезать Пойдут по сердцу язвы и нарывы, Откажут нервы-их ничего не стоит оборвать.
Затем болезнь проникнет глубже, Лишив иммунитета даже душу. Я упаду и откажусь бороться дальше- Оставьте здесь меня-вам лишний груз нести...
Меня,конечно же, попробуют спасти Накачивая труп лекарствами... Но операция по исцелению души Закончится провалом, ты меня прости:
Бежала быстро, но упала, Не уцелела, не смогла... Я не сдержала обещаний, Я предала тебя, себя и нас...
Исправить бы ошибки все сейчас... Ан нет, не выдержала истязаний, Я, исчезая потихоньку Растаяла, как снег - и нет страданий Дотла сгорела, как свеча - и нет меня И вот мой труп уже везут на свалку.
Из десятков тысяч лиц Через сотни тысяч лет Между пляшущих зарниц В ярких отблесках побед Я узнаю, мой король, Твои светлые черты. Недоученная роль, Неразбитые мечты. Ты такой же, как всегда: Лучший друг – булатный меч. За тобою – города, Реки крови, ужас встреч. Улыбнёшься так легко, Проведёшь по волосам Тонкой сильною рукой И расскажешь, как искал Ту, что всех других важней, Как закрыли путь назад… Участь древних королей. Ты – воистину мой брат.
Кругом одни засранцы, включая Гильденстерна с Розенкранцем.
…а мне снилось, что над нашей квартирой нет потолка, что над нами неспешно плывут тяжелые облака, как большая и ласковая рука, и из них просыпается снег, и ложится прямо на нас, и не тает, и звуков нет в этой заколдованной белизне.
С последнего этажа, с девятого, выход в небо, и оно плывет неотвратимо и немо, больше нет секунд и минут, и время измеряется днями, месяцами, годами мы бледнее становимся, тоньше, взрослее сами.
Снег ложится на нас, на постель, на книжные полки, белые мерцающие искорки, тоненькие иголки, скрадывает звуки, приглушает цвета, наши кости становятся тоньше, звончей, прозрачнее, словно сделаны изо льда.
тише, тише, ничего больше не говори, снег лежит у нас на глазах, на лицах, на одеялах, больше нет у нас месяцев, дней и лет, только снег засыпает кварталы, и так тихо, тихо внутри.
"Не говори мне sorry, душа моя, Я по-ангельски не говорю"(с)
Падали звезды, империи, города. Лопались струны как мыльные пузыри. Сыпалась с неба кристалликами вода. Я лег на влажную землю и прикурил У проходящей мимо меня молодой мадам, От угольков дотлевающей в ней зари. Та прошептала: «Ведь ты небожитель, да? Если ты сможешь, пожалуйста, не предай… Просто умри»
Давай-ка мы с тобой дождемся лета, пойдем гулять в центральный людный парк, Ты будешь, как всегда, немного неодета, и я приму за честь, верней за дар Украдкой смаковать порывы ветра, когда немного плещется подол...
Мне в километры превратятся метры, когда у лифта вдруг – стеклянный пол, Когда в метро огромный эскалатор, когда в машину нужно залезать, И нижний ракурс фотоаппарата безумно начинает напрягать.
Давай-ка мы с тобой дождемся лета, пойдем в безлюдный нецентральный парк, Ты будешь очень сильно неодета, одним-единственным я буду из зевак.
Здесь ноябрь, наверное ещё можно отдохнуть, ведь зима не спешит прийти. Снег задержан, лежит на складах таможни, повелителей тьмы кто-то сбил с пути. Пей свой чай, запасайся теплом и виски и гадай по луне, скоро ли предел, Когда станет далёким, что было близким, и мы снова окажемся не у дел. Зябко спит, разметавшись, осенний город, лишь ветвями слегка шевелит во сне. Повелители тьмы будут очень скоро, и задержка их сделает злей вдвойне. Я когда-то занять мог другую нишу и сейчас я возглавил бы их ряды. Я бы вёл их дорогой прямей и ближе по ущельям, сквозь ельник и через льды. Притвориться легко и, упрятав в ножны, позабыть про желающий крови меч, Только пламя в душе спрятать невозможно, всё равно ведь прорвётся и будет жечь. Повелителей я на пороге встречу, не увидит никто поединка глаз. Колесо повернётся, и вечный вечер воцарится снаружи, где нету нас.
Встать на подиум порока, И походкой от бедра. Всем платить настанут сроки, Но не раньше, чем с утра. Стыд и честь гниют в подвале, Где любовь взошла на крест. Стать дрянней последней швали… Право, в этом что-то есть! Юность слишком мимолетна, Чтобы взвешивать и ждать. Догорая дряблой плотью, Что ты сможешь дать и взять? Вырывая душу с корнем – Пустота внутри пьянит… Не смотри, как с комом в горле! Сердце дряни не болит.
Что-то снова ломается там, внутри - слышишь, трещит? Мне бы броситься на амбразуры, а может, упасть на щит, Я не вернусь, прости - так, наверное, будет проще, Вместо лица - картинка, вместо имени - прочерк.
Мне непривычно ломаться, так, что бы навсегда, На месте синапсов мозга - старые провода, Я - несмешная шутка. Вместо "пока" - "привет", Все, мне пора, забудем. Delete
* По просьбам трудящихся. Я произношу это слово как "дэлЕт"