Можешь ли ты, оглянувшись назад На цепочку шагов, закричать, что ты рад, Что ты здесь и сейчас в этом месте стоишь? На ладонях мечты... Отчего же молчишь? читать дальше Сотни дорог на земле, в облаках, Да на гребне волны. Есть и карта в руках, И скрипит карандаш, выбирая маршрут. Только «надо» с «хочу» вместе редко живут.
Каждый совет по цене десяти Раздают все вокруг, но на каждом пути Указательный знак, что тебе не туда, А желанный маршрут «На потом», не беда!
Время идет, и петляет тропа. Повидать, пережить, что диктует толпа: «Вот когда ты дойдешь... Вот достигнешь ты цель, А потом — хоть куда! Повернешь, где хотел!»
К черту совет по цене в миллион, Если рушит мечту - это дом без окон. В этом доме тепло, не пугает зима. Безопасно, и все ж это просто тюрьма.
Знаешь, маменька, в зеркалах призрак прячется – сами видели, вот, как тетушка умерла, вышел он из своей обители. Он сказал, что упал с небес, всю дорогу усыпав перьями. Он нестрашный: не черт, не бес. Мы с сестрою ему поверили. Столько грусти в его глазах и как будто бы слов несказанных, Его руки, он нам сказал, мол, по локоть в крови измазаны. Но неправда, они чисты – это шутка, наверно, взрослая. Мы с сестрицею, поостыв, забросали его вопросами. Он сказал нам, что рай и ад – это, в общем, одно единое, просто есть еще Зеркала, что являются серединою, если там, на земле, душа вдруг какой-то закон нарушила, то дорога ей в Зеркала – наблюдать за другими душами…
Зима пробуждает аппетит. Пока на улицах лежит снег, шоколадное пирожное - лучшее лекарство. (c)
Уходят поэты...и их не вернуть. И каяться поздно, моля их простить, У каждого - свой неприкаянный путь, А может быть лишь половина пути
Земного, а дальше - наверное рай, Где яблочный спас, плач серебряных струн, Уже там по ним Алконост отрыдал, И вещую песню сложил Гамаюн.
Там кони по краю обрыва вразлёт, Звенел колокольчик про смерть и любовь. Уходит Поэт...но его кто-то ждёт И верит в бессмертие слов и стихов,
И в песни, и в голос, знакомый до слёз, Что снова звучит, как последняя весть - Вернется...и яблок с собой привезет Из рая. И скажет: "Я с вами...я здесь"
Я укрою тебя от бед Покрывалом радужных снов. Отрекаясь от всех богов, И от истин, которых нет. Я закрою тебя от зла, Своей огрубевшей душой Все случится, но не с тобой, Спи, страх выгорает дотла. Я спрячу тебя от потерь, Под хрустальным куполом грез, Не плачь, эта боль не всерьез. Все исполнится, просто верь.
Зима, шальная, завыла, заплакала, белая-белая. Чистая. Ты снова приходишь через проспекты и возвращаешься через мосты.
Я душу одела новую наголо. Мы различны и одинаковы.
Приходи ко мне, к вечерним праздникам, к полуночным сумеркам, к полуденным зорям. Слог мой к тебе нестроен, Неровен и беспокоен, Старшеклассники спешат домой. Из одного сердца Солнце перекатывается во второе.
Запах твой море мое пенит. Вся пьянею. Больной, безумной, под гитару семиструнную сердце танцует.
В тебе бродят мои тени, в тебя возвращаются мои луны. И душа моя, разнежничав, твою целует.
Дайте мне месяц и все устаканится Я перестану быть с тобой. Ты больше не куришь.Мне это не нравится. Ты больше не гладишь меня рукой. Держишься,мило всегда улыбаешься, Больше не пахнешь как я хочу. Видимся редко,ты скоро зазнаешься, Я за тебя же всегда плачу. Ты не узнаешь,ты успокоишься. Мне перестанешь грубить. Часто мне кажется,я слишком взрослая, Что бы кого то любить
А он приходит к тебе, когда он совсем не нужен, Когда думаешь только, а крепкий ли крюк у люстры, Он приходит - немного пьян и чуть-чуть простужен, И твоя жизнь вслед за ним изменяет русло.
Он садится на стул, этот Бог\Сероглазый Дьявол В спирт превращает зеленый чай, улыбается, много курит, Выбирает себе "Парламент", но может дымить и "Явой", Он приходит, как штиль - за миг до начала бури.
И казалось бы, что его слушать, Боже? Он приходит, роняет себя на стул, а на пол ключи, Его взгляд ядовитой пленкой ползет по коже, Он тебя впитывает и молчит, молчит,
И так раздражает, что хочется застрелиться,- Его микрокосм отсекая железной дверью, Ты продолжаешь все время о нем молиться, И повторять "вернись - я тебе поверю".
Голос в твоей голове, словно птичий пульс, Ложкой о скорлупу он стучится, бьется, Как бы ты не меняла курс - Он все равно вернется.
Гони быстрей, ямщик слепой, - Людей везем мы на убой.
В упряжку темную садясь, Ты крикни: "Но!" И понеслась Твоя повозка; конь худой, А глаз горит во тьме ночной. Как ветер сквозь смрадную чащу Он мчит; стучат копыта чаще, И будто мочи нет терпеть, Когда на спину вскочит Смерть.
Как близко ей до нас, ямщик? Чего ты вдруг устал, поник? Секи коня сильней, чтоб он Твоею видел слепотой, И через страшный, мертвый звон Колоколов, где каждый тон Чужою кровью озарен, Нас мчал навстречу Смерти той.
Гони быстрей, ямщик слепой, - Людей везем мы на убой.
Кругом одни засранцы, включая Гильденстерна с Розенкранцем.
Она говорит ему: "я тебя люблю", это значит - воздух, холодающий к ноябрю, это значит - в прокуренном баре играет блюз, и сидеть на полу на спальниках, распивая блю кюрасао, спорить о политике: "извини, перебью", это - после грозы рассыпается мир на осколки, и танцует радуга в каждом из них, и идешь по трассе, и песни поешь из книг, это значит: "я вечно танцую, ну так рискни".
Он говорит ей: "я люблю тебя", и как его не понять. Это значит - в обнимку ложиться вдвоем на кровать, прижиматься сильнее и другого к себя прижимать, это значит - милая, лет через пять из тебя получится отличная мать.
И они стоят (январь, фонари и танцует вьюга) и надеются, что слышат друг друга. ____________________________________ (с) Лемерт ака Алонсо Кехано vkontakte.ru/alonso_kexano
сбой размера. удар. фокусирующийся взгляд разбавляя семь градусов светом стоваттных ламп пробивает преграды. ты спросишь <с чего ты взял?> я не знаю. поройся во мне и найдешь еще пробегая по комнатам парой пушистых лап
пробивая подошвой асфальт расплавляя снег продолжением тени идущих. овал угла засмеется <опять за свое> отвечая нерв прокричит <он [банальность] тебя> он опять не прав или прав. загоняя в висок телефонный глаз
что кричит в темноте расплескав световой поток в двух кварталах от места. и вглубь на одно <потом> проникая под череп. и тени подняв фонарь нам бросает их под ноги лицами в землю на не утоптанный снег перебитый шрапнелью ног поворот. семь ступеней. лязг двери. молчание. ночь
Пошли метать икру на потолке Я знаю место - в двух шагах от люстры - Для нереста ну просто ох-у-е... Светло, тепло и абсолютно пусто. и штукатурка словно чистый лист нетронутый - - непаханая нива... Икра на белом - яркий дуализм и просто офигительно красиво...
— Святой отец, я охуел. — Спаси и дай пизды тебе господь.(с)
Молчит усталый пианист. Склонившись над своим роялем: К чему мелодии звучать, Когда нет сил играть ее? Он частый, одинокий гость, И он в пустом играет зале, Хоть знает – больше нет нужды, Восторгов нет и безмятежных слез… Он не смельчак, ему мечтать не к спеху – Он музыкой живет и жил, И вот, уж в пальцах силы нет играть. И так из года в год творя мотив, Он близится концу земного века, Мечтая, что когда –ни будь уснет, Под звуки песни той, что больше не сыграть… И зал молчит, как будто ожидает, И грезит пианист – сейчас уже вот - вот…
Мелодия мертва. И нет, она не будет снова, Под сводами безмолвных арк звучать.
"Не говори мне sorry, душа моя, Я по-ангельски не говорю"(с)
Все часы стоят. В этом замке так было испокон. Двери на засов, тролли на цепях стерегут покой. Туфли в бубенцах. Крысы не суют носа из норы. У хозяйки гость. Значит, в эту ночь будут жечь костры.
Вместо алых роз в призрачном саду дягиль да репей. «Что скучаешь, гость? Здесь вино рекой. Наливай, да пей!» Пальцы в серебре, гребень утонул в черных волосах. У хозяйки той бедра широки, да туга коса.
У хозяйки той жабы в погребах, зелие в котле. «Эй, слуга, сюда! К гостю подойди да вина подлей. Не пройти тебе всех лесов-полей, всех дорог-степей. Здесь вино рекой. Что тоскуешь, гость? Наливай, да пей!»
читать дальшеТолько славный гость кушаний не ест, да вина не пьет. У хозяйки той кожа – белый шелк, голос - горький мед: «Позабудь свой дом, позабудь жену, позабудь детей. Эй, слуга, иди! Разводи огонь, да стели постель»
Но при госте том не кипят котлы, не горят костры. Мечет госпожа: в волосах туман, в горле жуткий рык: «Обижаешь, гость, я к тебе с душой, ты ко мне спиной. С чем сюда пришел? Что же ты молчишь, о, незваный мой?»
Только странный гость, скинув капюшон, встал из-за стола. Тихо произнес: «Что же ты творишь, сводная сестра? Как посмела ты нарушать закон Древних Королей? Эй, слуга, сюда! К Госпоже иди, да вина налей»
У хозяйки вдруг дрогнула рука, сгорбилась спина. Кубок в серебре, в кубке том вино, а на дне вина. Плачет госпожа: «Пощади, прошу, Повелитель мой, Ты же Светлый, брат, ты же мудрый, брат… ты же не такой!»
Он повел рукой по ее щекам, по ее губам: «Все как раньше, да? Ты мне дорога, но моя судьба… Призывает чтить и блюсти закон. Пей, моя сестра, Это был приказ. Извини, дружок, мне идти пора»
Все часы стоят. В этом замке так было испокон. Стихли голоса. Двери на засов. Время на покой. Выпито вино. Не горят костры. Не скрипят полы. Где стоял дворец, распростерлась степь, а в степи – полынь.
Зима пробуждает аппетит. Пока на улицах лежит снег, шоколадное пирожное - лучшее лекарство. (c)
Как-будто где-то есть двойник, Что за меня жизнь проживает. В пределах собственного рая, Вчерашних снов, цитат из книг, Реальных фактов, ерунды, Событий важных и не слишком. И любит плюшевого мишку, И когда дарят ей цветы. А также горький шоколад И блинчики с вареньем к чаю.
А я терплю свой грустный ад... И пепел крыльев за плечами.
А у неё всё хорошо, Благополучно. Даже очень. И нет проблем, как день прошел. Прекрасны дни. И даже ночи. Есть в жизни место для любви, И для карьеры есть немного. И всё чудесно, се-ля-ви.
И наши разные дороги Не совпадают никогда, Ни здесь, ни там, ни ближе к краю, Где разделяет нас черта...
Между пастью дракона и пропастью что ты выберешь, ясновидица, Что ты скажешь, когда этот поезд сорвётся с рельсов? Ты-то знаешь, у дядюшки Януса двуединого вовсе три лица, Это он отменил навсегда до Кеттари рейсы.
Между вечным блаженством и памятью что ты выберешь, несравненная, Чем заплатишь за этот плацкартный билет до лета? Ты согласна ли помнить, наследница, как вчера твоя стража верная Покидала тебя и отца городов с рассветом?
Между змеем и гневом создателя что ты выберешь, непорочная, Что отринешь взамен за побитые молью крылья? Торопись, пока свечи горят ещё, а не то темнота полночная Похоронит меня и людей, что тебя забыли.
Трудно найти слова, когда действительно есть, что сказать
Мой кареглазый мальчик почти что Бог-
Много курит и пьёт неразбавленный виски, Я не смогла забыть его. А он вот смог, Мальчик, давай станцуем, если не вальс, то диско, Я согласна на всё, я же чёртова журналистка, Я согласна на всё, если не на любовь.
Мой кареглазый мальчик раньше звонил мне ночью, (звонки мне эти-как кипятком на свежие раны). Этот мальчик засел между ребер моих так прочно, Что не выгнать уже ни мольбой, ни с охраной, Милый мальчик, я плохо вижу из-за тумана, Но уходи, исчезни, катись ты к чёрту.
Мой кареглазый мальчик бегает по утрам и листьям, Заваривает себе много крепкого чая, Он и не знает, что живёт в моих мыслях. Мой милый мальчик, я так сильно скучаю, Мой милый мальчик, я тебе обещаю, Что вечно буду за тебя молиться.
Мой кареглазый мальчик играет в театре, мается ерундой- Он точно, абсолютно почти что Бог. Мальчик, как сердце твоё с тобой, так и я с тобой В этой жизни и после, в миллионах миров, Ведь к тебе, милый, ведут сто дорог- А от тебя уже ни одной.
пустотас каким лицом ты поднимаешься после кошачьей бойни в питомнике для собак ласково жрёшь кого куда прячешь в гробы ли издохших сук лейкоз кобелей убиенных в шкаф тушки и трупы тупенькое трепло тычет винтовкой в твой лоб и поёт боксёр в груди уже слышится хруст костей до ре ми до ре ми си ля до жлобствуй оружие жарким желтком желтей делая дулом дела терпеливых грей
с каким лицом ты просыпаешься после кровавой бани в доме друзей любишь теперь кого культурный отдых дети нашли ружьё лаком поставили чёлки лаком пьяны тошно и душно влажные кулаки толкаются спорят выстрелит первый кто бороды ни у кого нет девочки они да девочки они все шёпотом мальчики они мальчики бывшие все спрашивают бесятся истерят питомцы наши кому мешали тебе же блядь говорят
пальцы палки пепельницы погосты коты геноцида собаки холокоста двери дуры донормил дихлофос рассветы слева справа чумной засос голод галстуки газ герилья в глотках занозы шеи в мыле
днём позже
двери дремали донормил дорожал творилось что-то творилось так всё было медным и всё рвалась напролом пустота напролом пустота