я думаю все мы очень несчастливы это бесспорно жесткое порно мы паразиты на теле мира вирусы черви тля или вши но мне все равно ибо чувствую я что вселенной больше хрупкая искренность твоей души
Во сколько обошлась нам наша вера, смоловшая в себе костей барьеры, Когда вертело мир как кубик Рубика вокруг его взбесившейся оси, Когда всех беззащитных гнуло в линию, изломанную, стонущую, пыльную, А псевдобоги плакали бессильные, не вправе настоящих попросить.
Кого винить в водоворотах времени, стрелять в затылок пулей откровения, Пока на покрывалах почвы выжженной лежат осиротевшие тела, Пока их души тащатся под знаменем с гербами зачарованного Гаммельна, Окутанные льдистым синим пламенем и бьющие в сердец колокола.
Кто воскресит поверженных героев? Да что там воскресит - кто их зароет? Кто сложит на груди у них их руки, вложив туда последнее тепло? Кто вымолит для павших карту звёздную, чтоб те не стали тенями морозными - Мы все здесь в каталоге неопознанных, но пусть бы самым смелым повезло.
Кто должен пережить свою арену, остаться уцелевшим, хоть и бренным - Отчаянное глупое упрямство vs холодный разум? Наравне. Один из нас безумен слишком искренне, другой давно от жизни независимый. Я дам тебе возможность первым выстрелить - мой меч уже застрял в твоей спине.
No life is spoiled but one whose growth is arrested. Oscar Wilde "The Picture of Dorian Grey"
Я герой без лица. Мое истинное лицо никому не нужно. Что ж. Пойду под дождь и упаду в лужу. Тело словно полно свинца.
читать дальшеКаждый день макияж: Посветлее, чтобы вульгарной не показаться, Или темный, чтобы хоть на день с детским видом расстаться. И на войну. Это мой камуфляж.
А на поле так много тел, Пустых, набитых мясом и жиром марионеток. Эту мерзость я хочу сжечь, чтобы даже не осталось скелетов. Папа, это я. Ты меня на коленях грел...
Помнишь, мы в прятки играли. Я была доброй, терпеливой, счастливой девочкой. Тебя не стало, и все наши добрые сказки, мелочи Вместе с тобой в землю закопали.
И всё тогда перевернулось. Мама стала покорной, трусливой, морщинистой тряпкой, И после тебя был убивший мой характер сухой дядька. Тогда оно и проснулось.
Мое дикое бешенство, мой демон, Мой волк-одиночка, что ночами дерет мне грудь, Моя ненависть ко всему заурядному, что не дает уснуть, Мои клыки во рту пенном.
Вот так и живём вдвоём: Милое, нежное, трогательное, любящее мир создание И этот дикий монстр, перебить всех и в конуру - его желание. По ночам то поём, то орём.
А последний блаженный месяц, Папа, мы собрали силы, постарались когти подальше спрятать, Перебираем струны, и это помогает нам не спятить. Папа, мы еще поучимся и напишем тебе песню...
Снег все лежит, по прогнозам - не стает к маю, Значит, ходить придется быстро и осторожно - Нет, я привык, дорогая, что люди меня бросают, Пусть и привыкнуть к этому очень сложно.
Я не то, что б совсем потерялась, сломалась, просто Мне бы хотелось любить тебя в Праге, а может - в Осло... *** Твой золотой апрель, как всегда, оборачивается катастрофой Северо-запад Москвы стал для меня Голгофой. Я запираюсь в строфы, что бы не думал кто-то, что я боюсь, Что я не знаю, что дальше, упорно бьюсь Над собой и собой - в стекло и в те двери, что запираю На сто замков. Замираю, вдыхаю....
Должно быть больно, Нужно - что б было так, что б было: "С меня довольно! Иди ты к черту, он там тебя заждался! Не говори, что ты не сумел - ты попросту не пытался!".
Я - постоянно вру... правда больше себе, чем прочим, "Утро переживу, если справлюсь ночью, Не разорвусь, не сломаюсь и не умру" Только ты знаешь...Вот в этом я тоже вру. *** Я бы хотела любить тебя где-то в Праге, а может, в Осло, Но ... от меня остался лишь хрупкий остов.
Наверное, ты не знаешь, но в каждом особый ритм. Наверное, ты не слышал, как именно я звучу... Танцуя с пылинкой вместе по солнечному лучу, Простым дуновеньем ветра прижавшись тебе к плечу, Я прячусь в открытый космос, считая его своим.
Я прячусь в бездонном небе, снимая его с ресниц. Ты в каждой пушистой тучке, плывущей куда-то вдаль... Я, кажется, снова в прошлом - декабрь, январь, февраль. Я, кажется, умираю - и это, похоже, рай. Я, кажется, просто дура - и этому нет границ.
Прости. Ты, наверно, понял, что я не могу звучать: Словами танцуют в горле осколки нелепых рифм, Словами дрожат на веках отрывки из фраз твоих, Словами стучится в пальцах тот самый, твой личный ритм, - Прости меня, если можешь, но я не могу молчать.
Да вы все рехнулись нахуй, Какая свобода в наше время? Вокруг все только и трахаются, Девушки-дети ходят беременными. Посмотри на новую жизнь! Скинхеды, гопники и люди твари, Меня напрягают все эти звенья Они меня очень быстро достали. Детское будущее в Макдональдсе, Гамбургер, чизбургер, вот счастье. И хорошо, что мы вышли Мы карты нужной, хоть и черной масти. Неверующие и священники Зазывают своими принципами: «Кто хочет быть в новой эре?» И колоться Новыми, но со СПИД’ом шприцами. Ядерные разработки вышли боком, Менты ахуели до бессознательности - Втыкают под ногти иголки, И поражают своей внимательностью. Анархия новый повод, для приобретения власти… Анархия была для меня когда-то свободой, А теперь лишь отголоски былой страсти.
Осознание с опозданием безнадежности своего отставания от поезда, где ты в третьем купе, верхняя полка напротив - хороший костюм. Этот чертов "Воронеж - Санкт-Петербург" прямой, беспосадочный но ты все же сойдешь где-то на промежуточной и тогда я тебя уже точно теперь навсегда никогда не увижу.
Ненависть в глазах, в руке сигарета, Первый этаж, высокие кеды, Дверь из крашеной стали, Лето. В руках тишина, в голове пляски, Покосившийся стул, раскраски, Компьютер в пыли, Мечты, что никогда не сбылись. Коробки в комнате, яркие книги, Карты, игрушки, что жили. В диване дырка от пепла, Темно-серая старая кепка, Джинсы и синяя куртка, А в голове давно уже «дурка». Пакеты с мусором и пустые банки, Постоянные и беспредельные пьянки, DXM и холодильник обратный, На полу от пролитого пятна, Куча немытой посуды, Одежды не стираной груды, И снова жара и лето Кошка на подоконнике солнцем согрета, И я растрепанный, грустный и странный, Определенно убитый нирваной.
Жили-были дед да баба. И жили они долго и счастливо.
Всем привет.
Чай Налей мне чаю, Кипятка, Нет, не скучаю, Издалека недавно ее видел, Нет.Не крикнул,не позвал, не побежал и даже не звонил Сама увидела меня, кивнула, Рукою дернула, чтобы махнуть, но не махнула Не пил. В тот день не пил. Ведь я же не скучаю, Да что там говорить! Вот этому вот чаю, Я рад гораздо больше, чем той встрече с ней. Долей. Остыл уже. Как я остыл. Не нужно было мне тогда ее увидеть, Но я увидел, и посреди толпы узнал. Не спал. В ту ночь не спал. И вроде хочется ее мне ненавидеть. Но я не стал. Я ничего не стал. От этой глупой встречи с ней, Хотел забыться, Зазвать гостей, повеселиться, Напиться. Но я пришел к тебе напиться чаю. Так лучше будет, я то знаю. Я ничего не знаю. Я ничего не знаю.
Знаешь, я люблю горячий. Чтоб кипяток, Никак иначе, Чтоб каждый твой глоток, Драл горло, обжигал язык, А ты не плачешь Ты к этому уже давно привык.
Правда Ползал на корточках Жалкий, напуганный правду искал, по крупицам, по корочкам мало нашел, злую , поруганную да все вам и выложил прямо на полочку
А вам и не нужно же вы же, блядь, сволочи кинули в лужу всё, Все мои корочки,
Так неприкаянный все я ищу ее правду по кабакам, да по свалкам и не нужна уже никому и пропадет совсем - тоже жалко.
Зелье Спросил у колдуньи, у знахарки старой, Раствор ты мне, ведьма, иль зелье сготовь! Чтоб в сердце любимой и мною желанной, Ко мне необъятная вспыхла любовь! Легко! Мне ответила ведьма, смеясь, Достань ты мне только хвост куцего волка, Из грязных мне мыслей, ты вытряси грязь, Бросай все в котел, не будет же толка Без пня, нерастущей на свете сосны, Необходимы также мошки, размером с крупную картошку, Еще нужны девичьи вещщи сны Но их мне надо горстку, трошки, Не обойтись, никак нельзя, без ядовитого кошачья рога, И нужен редкий ныне обезьян-орел, И хор глубоководных рыб, но там немного... Воскликнул я - ведь нет у кошек рог, И нету в мире рыб, которые бы пели,
Вот в этом все и дело, мой дружок, Вот в этом все и дело.
Жажда Иссох без тебя, ну хоть каплю одну, А ты на ножке, в высоком бокале Живая вода, я руку тяну, Пока рот и бокал едины не стали, И пью, Вгрызаясь в стекло зубами, Захлебываясь собственной кровью, И после ты это родная, Шутя обзываешь любовью?
послушай Послушай, расскажи мне сказку. Про старую принцессу, во всем похожей на тебя, Не принимаются отмазки и пересказы старых пьесок, Ну расскажи мне про себя.
Я тихо, молча буду слушать, Скучать, конечно, я не буду, не стану я зевать И если даже захочу покушать, или подхвачу простуду, Не буду я перебивать.
А ты рассказывай, и ври - мне можно, Ты знаешь, так намного интересней, Про то, что не было, но иногда возможно, А я потом об этом, для банджо накатаю песню
Когда один в пол вжимает газ, летит по встречной, читает мантры, Когда не видит и третий глаз как затянулась живая рана, Тогда приходит пора молчать. И залеплять изолентой краны.
Когда в последний раз улыбнусь, под свет софитов живых и жестких, Когда однажды я не вернусь... Поверь, все будет банально просто. Тогда придет пора отвечать На миллиарды моих вопросов.
А серп луны завершает бег, гремит фанфарами строевая, Шагает кто-то на белый снег, бегут беззвучно в депо трамваи, Летит журавль на небеса, один, отбился давно от стаи И заворачивает кривая соседка боль в потускневший флис... И белых птиц озорная стая с небес клекочет: "Кружись! Кружись!"
У тебя взгляд - сквозной, Режешь душу осколком льда, А я сегодня слепо-глухо-немой, Можешь смотреть - не беда. У тебя слова - 45 калибр, Сразу в голову и на разлет, Если на небе за нас сделали выбор, То отчего мне горчица, тебе - мёд? Метры квартиры считаю за каждый шаг, Прячешь улыбку по уголкам губ, В этой вселенной ты мой самый верный враг, А я тебе - кровью заклятый друг. Мысли сбиваются в то, что сказать нельзя, Спой мне песню, если не о чем говорить, Только не стой серой тенью в дверях, Я задыхаюсь - ты туже затянешь нить. У тебя по венам - морская соль, У меня - горячий песок, Я отыграю свою самую лучшую роль, Занавес сброшен, - и сразу пулю в висок. В нашей истории выпишут хэппи энд, И никого ни в чем не обвинят. Ты будешь жить на границах чужих кинолент, Только уже - без меня.
I. *** Даже северной ночи мало для тайны И насмешку маска не скроет. Прозвенят часы тонким металлом, Чьи-то тени шаги ускорят.
Что гонит вас, когда не горят фонари На улицах жечь свечной стеарин. Слишком поздно, но мы заключили пари: Кто кого сможет перехитрить.
Маска слишком простая, однако ж Под ней будет трудно узнать меня. Кого ты тут во лжи упрекаешь? О, наивный, честность - это слова.
Здесь по-своему каждого ждет неудача, Чья же, позвольте, в этом вина? Кто победитель, а кто проигравший, Пусть каждый решит для себя.
Разбивают волны осколки льдины. Путь обманщики после расскажут, Кто упал, перекинувшись через перила, Чтобы поймать унесенную шляпу.
Даже северной ночи мало для тайны. Тают снежинки на мокром плаще, Беззаботность стирает воспоминанья Как пятна от огарков свечей.
2. *** Пришло время сбора соломы, Всходы без дождя засыхают. Убегу от пожара, Перемотаю Механизм часовой. Чуть качаются провода над водой В воздухе перегретом и зыбком. Отряхнувши песок с ботинок Кто-то идет по камням к реке. Ему чуждо любое влиянье извне, Наши суетные мыслишки, В его глазах как в речной глубине Преломляются внешние вспышки. И мы редко ладим, но в этом случае Он, увы, оказался прав. Сколько ты часы не подкручивай, Все равно вернешься сюда.
3. *** Мы так спешили, что не замечали, Как сосульки падали в двух шагах, Перебивая, забывая начало, Не старались, как прежде, задушить смех… Какие синие тени на кружевах, Искрится снег, на воротнике. Знаю, никто не хотел так, как я Сегодня задержать закат. Я наивно старалась согреть заботой, Так не хотела тебя отпускать. С тушью стертой И чашкой в дрожащих руках, Кто перечтет все тяжелые мысли. Эту нервозность надо как-то сбывать, Хорошо, что в нашем городке есть места, Где еще можно заблудиться.
Здравствуй, мой милый мальчик, моя комета. Здравствуй. Тебе внезапно скажу всерьёз: Ты прошёл от меня в нескольких миллиметрах - Так стрела цепляет за клок волос. Так за кончик уха хватает пуля, Просвистев опасное у виска... Ты в меня не целился. Нас надули, Развели, оставили в дураках. Это были игры богов и власти - Такова любая же ведь война. Ты играл в цунами, такой опасный, Выше звёзд казалась твоя волна. Я успела выжить - ага, заметно. Это стоило мне двух сверхновых звёзд. Ты пронёсся мимо, моя комета, Но пробить мне душу сумел насквозь. Ты вспорол мне трещину в атмосфере, Все врачи замучились зашивать. ...Если верить некоему Галлею, Мы ещё увидимся. Буду ждать.