Руки противятся сказки ему посвящать.
Только эмоциям, жаль, не даются отсрочки,
Мыслям, увы, не прикажешь никак замолчать...
Глядя в упор ему, видел кресты или свечи,
Чёрные перья в руках, но не виделось птиц.
Губы шептали красивые, долгие речи,
Только в глазах не нашлось отражения лиц.
Видел походку красивую, плечи и руки,
Видел пустующий трон и изгиб грустных губ.
Княже, скажи, неужели страдаешь от скуки?
И отчего ты сегодня печален и груб?
Знаешь...
Если бы ты умирал, я бы обнял покрепче.
Руки к лицу протянул, никуда б не пустил.
Только ответь, от безумства становится легче?
Это ли то, что ты рьяно хотел и просил?
Злая земля, об которую бьются и плачут,
Жаркий огонь, пожирающий тело и дух.
Княже, опомнись, безумство твой разум дурачит!
С месяцем каждым ты слепнешь. И стал уже глух.
Сладко ль живётся в агонии боли и криков?
Мягко ли спится в кровати из слёз и разлук?
В пляске безумной кривых и уродливых бликов?
- Да, - мне мой князь отвечает. - Удобно, мой друг.
Ох...
Я не пущу твоих рук, только ты успокойся.
Рим не упал к тебе в ноги, и ты не сердись.
Вот, забирай этот плед и теплее укройся.
Ляжь на кровать, не волнуйся, мой князь, отоспись.
В чашу налили вина. Вот, согрейся. Ты зябок.
Подали яблок таких, что как будто в крови.
Выпей вина с мышьяком и отравленных яблок
Княже попробуй и впредь никогда мне не ври.