Приходится выбирать. Ты или канитель. Ломкая вязкая гать. Бьющая в душу метель. Приходится отступать. И старых терять друзей. Унылая мертвая падь и прежних обид музей. Кажется, все хорошо. Только живи и пой. Только вот снег пошел. Только вот мир чужой...
Умри в Сарагосе под пьяные песни толпы, под свадебный марш и веселье шальных барабанов, где смерть обоснована без компромиссов изъяна, и ждать ее незачем ради морозной крупы. Внезапные тучи нагонят спасительный дождь, смывающий пот и последний момент колебанья. А площадь Пилар чем не место скупого прощанья. И каменный Гойя взирает окрест словно вождь. Умри в Сарагосе. Красивое слово и мир. Когда еще случай представит такую возможность. А если не сможешь, и вновь победит осторожность. Живи и не жалуйся в сумраке душных квартир на то, что не сделал решительный шаг в Сарагосе... 14 июля 2013
Зашло за тучки солнышко, мораль накрылась донышком И рыжий кот нашкодивший вылизывает хвост. Смотри - на расстоянии мы все такие пьяные, Не отрезвит ни ванная, ни глиняный колосс.
Мы мучимся ожогами, мы стали недотрогами - Печет в груди изжогою от бледных жадных рук. Отталкивать бессмысленно, мы слишком независимы - Не избежать нам виселиц и временных разлук,
Уйти бы в отрицание с распутанным сознанием, Чтоб звонким восклицанием заканчивать строку, Но стержни хоть и твердые, смерть не играет гордыми - С финальными аккордами уходим, не сверкнув.
Мы тут в бомбоубежище, одном бомбоубежище, Сидим самоотверженно и делим тишину, И делимся воинственно убийственными мыслями, Пока наш дом единственный без нас идет ко дну.
Тут сединой качаем мы, рожденные отчаяньем, Попутчики случайные, болотные огни. Сидим необъяснимые, уродливо красивые - А нам собраться с силой бы и прыгнуть вслед за ним.
"Не говори мне sorry, душа моя, Я по-ангельски не говорю"(с)
Утром расстройство одно вставать на работу. А на работе весь день подавлять зевоту. Да и коллеги, хихикая, между прочим, Интересуются: «Чем занимаюсь ночью»
Даже помыслить не могут – как все не просто. Ведь под кроватью моей обитает монстр. Страшный, зараза, мохнатый и здоровенный. С острых белых клыков его капает пена.
Каждую ночь эта жуткая мерзкая рожа, Как попугай повторяет одно и то же. Вот, оттого игнорирую все вопросы И продолжаю клевать на работе носом.
День пролетел, в окна смотрит бордовый месяц. Все «за» и «против» по-новой отчаянно взвесив, Я с головой залезаю под одеяло - Воображение к вечеру разгулялось.
Точки над «и» расставляет азбука Морзе: Из-под кровати моей вылезает монстр. Страшный, зараза, мохнатый и здоровенный. С острых белых клыков его капает пена.
Грозно рыча, и глазищами зверски вращая, Каждую ночь, словно тайну, он мне сообщает… Ну, если вкратце, что сон - это участь слабых. И коль уснешь, так вот, дохлик, тебе и надо.
Он вытирает слюни и просит прощения, Лапой мохнатой сгребает с тарелки печенье. Целую ночь, мы с тем монстром, как два идиота Режемся в «Доту»
*** Ну что, кого там весною треплет? Кому срывает антенны с крыш? Набор нехитрых шаблонных реплик Под языком чьим-то ждет искры. Так мало ему в эту пору надо, Поклон ли, рука ли - ладонь к губам. И вот ты стоишь, как звезда эстрады, Софиты, зрители, пот со лба. И где-то у края глаза и крики. Дыхание сбито и сбит прицел. Душа на пике, а ты столикий И Бог и Дьявол в одном лице. Попробуй, скажи ка, что эти жесты Не им и что просто горит нутро. Они заходятся от блаженства, Они тебя будут петь в метро, Дышать тобою в блокаде комнат, За сердцем платье к ногам швырнут. Танцуй же! Танцуй же, себя не помня, Пусть воздух визжит, как взлетевший кнут! Их взгляды не шепчут, они - знамена! "Я сдамся без боя! Я здесь! Бери!" Но ты оставляешь им тень поклона. И пальцы стирают с улыбки грим.
*** Горят костры. Я добавляю Ещё один камень В груду на дне, Что давит на грудь. Не вздохнуть И голову не поднять На глубине. Вокруг меня И во мне – Муть, А там, В вышине, Над уровнем моря, Горят костры, И вечные льды, И пожары лесные... А здесь не вздохнуть И голову не поднять.
Камни – Они живые. И я день за днём, Строка за строкой, Живым становлюсь Камнем. Без чётких и острых Граней, Цвета родного дна. И вроде бы – Та же земля, Но... Это её, То самое, Дно.
*** Ещё одна Белая ночь На крыши, Балконы и подоконники. Признания, сны, Ароматом сирени Пропитанные насквозь. Я сижу и считаю Круги стрелки минутной До чёртиков, А мысли идут в молоко – Слишком большой разброс. Где-то встали часы И время из комнаты вышло – Щёлкнул замок, Шевельнула кошка хвостом. Ещё одна Белая ночь На подоконники, Балконы и крыши, И тихие Танцы сирени Под чьим-то открытым Окном.
*** Моя ли? Была волною, Холодной, насквозь скользящей. Была со мною, Через мысли во сны и обратно Переходящей, перелетающей, Между пальцев переплетающейся... Чего ты хочешь? Я, меж фонарей метающийся, Ищу с тобой встречи. Найду – Рада ли будешь? Навстречу выйду, Волоча за собою Серость свою, Вдруг испачкаю? А у тебя, может быть, И без того Таких, как я, Пачками... Что тут думать? Дожить, дотянуть До завтра, А к вечеру – угасать. У меня по-другому И не бывает: Любить – не значит обладать.
Люди волнуются – раз, люди волнуются – два. Море цветных разночувственных спин, море оживших картин. Люди волнуются – раз, люди волнуются – два. Люди гудят и тревожно бурлят, люди во сне говорят. Люди волнуются – раз. Люди волнуются – два. Люди срастаются в волны из слов, мысли сбивая в кровь. Люди волнуются – раз… Люди волнуются – два… Люди не знают, как ярко горят их щёки, движения, взгляд. Люди волнуются! Раз! Люди волнуются! Два! Люди шумят, как тоннели в метро, сквозь мягкие ткани пальто. Люди шипят…раз. Взбиваются в пену…два. И пузырятся – три. Люди кипят изнутри.
такие странные мысли сидят в голове, такие шумные птицы кричат в вышине, такие сильные чувства разрывают сердца, такие жесткие взгляды людей.. без лица
такие смелые шутки глупых юнцов, такие длинные трелли безголосых певцов, такие яркие вспышки в небе ночном, такой глупый вопрос... и ответ ни о чем
таким призрачным светом стала мечта, такие длинные строки.. не хватает листа.. такое чувство вины и в горле комок, такой скомканный жизни немалый кусок..
такое, такими, такие, такая.. привет тебе, Герда.. от замерзшего Кая..
Изначально, это злое издевательство над стихами про любовь-морковь. Поэтому тут все штампы разом, ну и любимая рифма кровь-любовь. Примечание автора, которое смело можно не читатьУ меня случилось отравление любовно-морковно-пострадательными стишатами, мало того что плохо написанными, так еще и бессмысленными. Поэтому захотелось все вывернуть наизнанку - написать адюльтер в обольстительных декорациях, написать сказку насквозь лживую, но предельно откровенную в своей фальши. Как-то так. Именно поэтому это стихотворение - злое издевательство. Давай напишем сказку про любовь, Где будут светлячки на кромке ночи, Изящная надломленная бровь, Разлитая по нашим венам горечь, Закушенные губы, слезы, кровь...
И кроличий пушистый мех манто, Изысканно стекающий с плечей, Хрусталь бокала, терпкое бордо, И отражение дрожащее свечей В глазах, отчаянно неверящих в тепло.
Забыв про честь и голубую кровь Допьем до дна предательство и горечь. И саркастично вздергивая бровь, Отыщем оправдания для ночи... Давай, поверим в сказку про любовь.
Да и мне ли тебя просить, комом в горле стоят слова, Да и мне ли стоять в пыли, только гвозди ронять в траву, Да и мне ли кресты носить, говорит обо мне молва, Я же снова собьюсь, сорвусь, и опять их с себя сорву.
Буду выть, заглушая боль, и царапать железный мох, И на север смотреть с тоской, и просить за других тебя, Мне не надо твоей любви, и прощенья, и тихих слов, Дай мне ключ, отвори ларец, сделай милость – убей меня.
Обрати мою душу в прах, чтоб не слышать дразнящих лир, Забери мою боль и плач, и любовь, что дарил мне ты, Отпусти в серый шум дождя, где сочится душистый мирт, Раствори в многоцветье трав, с кислым запахом череды.
Только мне ли желать любви, мне ли ветры свивать жгутом, Только мне ли тебя просить, Брать из рук нестерпимый свет, Дай мне, Господи, стать другим, и забыть навсегда о том, Как я гвозди ронял в траву, чуя запах каленых рек,
Я бесчетно построил храмов в пределах города, Я расширил в известном мире черты границ, Приклонил я к ногам да всякого непокорного, Всякого несмиримого бросил ниц.
Я достоин был стать с великими полководцами, Словно солнце сиять и словно пожар гореть. Но иссушены и забыты мои колодцы, и Опустел и почти разрушился мой дворец.
На руках пред толпою я поднимал наследника, А по левую руку стояла богиня-мать. Только в темное утро дня моего последнего Вдруг меня оказалось некому поднимать.
И никто столько благ у жизни еще не выменял, А все не было счастья - сколько ни вспоминал.
... Ибо ты оставлял того, кого знал по имени, Ради тех, кого не знаешь по именам.
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Ты не ждал, что я приду и открою дверь ногой Ты не ждал, что я тебя отловлю за воротник Может ты сегодня пьян или ты сегодня злой Так держи себя в руках, не срываясь на других!
Сядь за стол и не ворчи, вот чернила, вот перо вот печенье чтобы грызть, вот бумага, вот свеча Если ты семнадцать глав продолжал творить добро, Для чего убил принцесс в эпилоге сгоряча?
Ты последних три листа отдавай сюда, не прячь, Разорву их и в камин запихаю под дрова. Напиши как всех спасет маг, священник или врач, И учись впредь отвечать за волшебные слова!
Ты решаешь их судьбу, а не просто так строчишь. В тишине скрипит перо и меняет мира суть. Что же, сказочник, такое, ты со сказками творишь?! Вот смотри и про тебя мы напишем что-нибудь!
непоколебимая уверенность оборотня в том, что он - человек (с)
И вот никто не помнит прежних дней. Летят по ветру траурные ленты. Когда вокруг готовятся к войне, и танки покидают постаменты, все говорят - учения идут, не бойся, нам-то нечего бояться, ну, кроме слома старых декораций да черных вод в царицынском пруду. Еще не расчехлили пулемет, еще катюши дремлют на границах – но стылый ветер хлещет нас по лицам, скандал, расфренд… История идет. Она шагает, приподняв подол, вбивая нас в брусчатку каблуками, и говорит: ты - будешь братец каин, ты - будешь авель, ты - исполнишь долг. Она идет. А за окном весна, и солнце льется золотом в ладони, и никого снаряды не догонят, а если и догонят – то не нас. Мы будем жить. И я, и ты, и мир. Война застыла в фильмах черно-белых. И что теперь нам остается делать? Должно быть, верить, ждать и быть людьми. Весна. От новостей эфир дрожит. Я нажимаю «обновить страницу». Пока что все спокойно на границе. Пока что можно быть. И можно жить.
В родном скворечнике тесно, душно И давят стены, а там снаружи - Другое небо и горизонты, И не в пример зеленей жилфонды. Окрепнут крылья - рванем, дружище, Туда где воздух вкусней и чище?
..... И вот в чужих заграничных гнездах Кормушки те же, и те же звезды Не смотрят вниз (только ввысь-ввысь-ввысь) - Хоть плачь, хоть сбренди с ума, бесись... Ах, к черту все. Все что было-сплыло. Каков обменный курс шила-мыла?