И летели горькие листья по черным дорогам,
уходили на запад дети богини Дану,
мир пах тыквенным пирогом и последним стогом,
и звучал возвращающимися домой стадами.

Уходили дети богини Дану, взявшись за руки,
по колючей стерне, и небо над ними дрожало.
во дворах звучали веселые перестуки
топоров, коловших дрова для печного жара.

Уходили так и не повзрослевшие дети,
уходили искать свой дом, последний и первый,
где их мать собирает яблоки на рассвете,
где искрятся черные камни морскою пеной.

И тянуло первыми зимними холодами,
и лежали острые камни по горным отрогам,
уходили на запад дети богини Дану,
и летели горькие листья по черным дорогам.

© Лемерт /Анна Долгарева/

Я устала от мудрецов.
И от дурней. А - всё одно...
Улыбающихся в лицо
И плюющихся за спиной.

Я устала искать любовь...
Неизбежно сгорит свеча.
Я устала от лишних слов,
Если проще всего молчать.

Я устала от тусклых звезд -
Городских, не дающих свет.
Я устала от глупых слез
И надежды, которой нет.

И душе уже все равно,
Что порез причиняет боль.
Я устала уже давно.
Больше всех - от себя самой.

Молитва грешника.

Что бы я не выбрал, ветер все унес.
Чтобы я не сделал, виден мой утес.

Жизнь продлить с Тобою,
Быть Твоей рабою.

"Нет", - ответишь Ты,
В звуке тишины.

Все лишь миг, и он прошел.
Жизнь мою с собой увел.

А Тебе лишь солнце светит.
И другие придут дети.

Не того Ты ждал,
Чего я искал.

© Lin Toshy.

Оставив всю надежду и печаль разрухи бывшей,
Я вспомнил луч тепла, что был тобой пробивший
Незримую и вечную из мрака стену души моей.

И в тот же миг я ощутил обет,
Который дан был мною много лет...
Тому назад. Какая ни случилась бы ненастья -

Временем сотканный в тропу твой след найду я.
Иль вечность обретет, иль ветер все развеет вдруг.
Я помню о тебе, мой милый друг.

P.S. Посвящается дорогому другу, А.

© Lin Toshy.

Из тех,
кого проще всего ненавидеть,
под номером первым
записано Время.
И нет,
не за жизнь в календарную клетку,
что гонит вперед
по неведомой схеме.
И нет,
не за то,
что вбивает в нас копья
безжалостных стрелок
в кругу циферблата.
За то,
что упрямо
дает нам надежду,
ссылаясь на «скоро»,
«однажды»,
«когда-то».

Безликое нечто
по имени Время
стремится предстать
мудрецом или другом.
Твердит,
что терпение близит нас к Богу
и в будущем счастье положит нам в руки.
Клянется,
что учит не делать ошибок,
а мы за советы
ведь даже не платим,
И гладит нам волосы,
нежно,
как мама,
вот только добавив
белесые пряди.

читать дальшеЕще говорят,
будто Время – целитель,
и очередь в жизнь у него под дверями.
Любой,
переживший разлуку,
потерю
идет на приём
и стоит там годами.
Кому-то наскучит,
и он отвлечется,
покинет безликую серую ленту,
Но с истинной болью
никто не уходит,
и «врач»
убивает
таких
пациентов.

(с) Deacon

Дай ей время. Дай время. Дай ночь и густой туман. Дай ей толику слов и крупицу заветной лжи.
В её голосе сотни ветров. Ты их слышишь, Ян? В глубине её глаз беспощадная мудрость Ши.
Дай ей крик - только крик! - и она превратит в напев. Оберни её в лён - вместо льна кружева и шёлк.
Увези её прочь, утаи ото всех, от всех! Сбереги её, Ян, от того, кто за ней пришёл!
Дай ей время. Дай время. Часы преврати в года. Охрани от беды. Защити от любой беды.
От болотных огней, от распятия, столба, костра - уведи её прочь, замети за собой следы.
Дай рассветные росы - роса обратится в лёд. Дай ей солнце в ладони - и утро сменяет ночь.
А она так поёт... Знал бы ты, как она поёт! Сбереги её, Ян, от того, кто таков точь-в-точь.
Дай ей время. Дай время. Дай время и шанс забыть. Подари ей обман, заглуши этот тихий зов.
Я из жизни и смерти сплету золотую нить терпкой горечью слов, неизведанных древних слов.
Дай ей новые судьбы, дай ворох чужих имён. Защити от ненужных терзающих сердце тайн...

Арианна сидит у окошка и ждёт Самайн.
Гвенн сидит у окна, ждёт, когда же придёт Самайн.
Эйна смотрит в окно, Эйна преданно ждёт Самайн.

Ожиданием дух измучен и заклеймён.

Дать ей время, дать время... И Ян за её плечом. В вихре новых рождений сужается вечный круг.
А в глазах Арианны дожди и весенний гром. Песни Гвенн разливаются мороком на ветру.
Если Эйна танцует - мерещатся пляски фей.И не жалко души. Ни своей, ни чужой души,
чтобы только напомнить о ней, рассказать о ней. О последней оставшейся в мире подлунном Ши.
Дать ей крик - только крик! - подарить зов ночных лесов. Провести сквозь огонь в мир болотных огней и лжи...

Беспощадный Самайн отпирает дверной засов и ладони его рыжи, ласковы и свежи.

Кайлиана Фей-Бранч

А в пятницу нам обещают дождь,
Который до среды не прекратится,
И будут мокнуть на балконе птицы,
А на Октябрьской огромный прежний вождь.
День тяжелеет влагой и зонтом,
Раскрытым на просушку у порога,
Бликует лужами привычная дорога,
А на диване ждет уютный том
Очередных придуманных рассказов,
В которых действие в краю беспечных грез.
А тут от холода мгновенно мерзнет нос,
И наступает осень как-то сразу.
19102015

Я в мыслях о человеке,
Который мне сложит руки,
Который мне смежит веки
И будет грустить в разлуке.

Я в мыслях о той разлуке,
Что длится не дольше века
И что превращает друга
В обычного человека.

Я в мыслях о человеке,
Который мне редко снится,
Который пойдет в аптеку,
Который придет в больницу.

Я в мыслях о человеке
И - кажется - на пределе...
Нет сердца - считай, калека.
И нет его. В самом деле.

Кто дочитает до конца, тому шоколадка ))).


Ночь с воскресения на понедельник
Что мне сулит эта серая хмарь?
Был бы я пекарь, был бы я мельник
Я ж кабинета безликая тварь

Боги мои не имеют понятия
Что там творится ночами за МКАД
Дети мои, посещая занятия,
Слышать не могут стрекоз и цикад

Корчится ночь на востоке сгорая
Призраком желтым в парке листва
Кружится от тротуара до рая
К невероятности от естества.

Выпить напиток богов тут не лишне
Боги не наши, привет старику
Кофе придумали Кришна и Ницше
Встретившись утром попить кофейку.

Все! Закружилась быстрее планета
Дети проснулись, кто в школу, кто в сад
Алгебра, русский, на завтрак котлета
Женушка в ванной красит "фасад"

Улица встретит шикарной массовкой
Ветром и осенью, кашлем в метро
Тут же навалится кто- то неловкий
Грустный с похмелья и бел, как Пьеро

Гаджет. Великий наркотик столетия
Нырьк и оттуда приветы ты шлешь
Из суеты, нищеты, лихолетья
В жаркое солнце, в тропический дождь

Там опрокинуты время с пространством
Не существует сейчас и тогда
Чтение, музыка, секс, хулиганство
Гаджет предложит везде и всегда

Едешь: напротив ни глаз, ни улыбки
Только экран перед прядью волос
Гаджет Нам служит как домик улитки
Кто кому служит огромный вопрос

Ежели ехать часов, этак, в десять
Тут тренировок на годы трудов
Чтобы добраться и целым доехать
От Универа до Чистых Прудов

Центр, любимый, милое стойло
Я здесь ямщик и подвыпивший граф
Слева квадратный ублюдок "Лукойла"
Справа прекрасный в чертах телеграф

Все здесь исхожено, окна, что лица
Здесь я у бабки купил сигарет
Здесь целовался с какой- то девицей
Место вот помню, а девушку нет

И парадокс, я готов вам поклясться
В том, что, практически, может любой
День по Москве просто так прошататься
И заявить потом: "Центр- он мой"!

Вот и конторы облезлая крыша
Мерзнут курящие возле двери
По понедельникам часто затишье
Нечего делать- пойди покури.

Место мое, о, сакральная жертва.
Жизни во имя не ясно чего
Лжи и души деловая оферта
В жалкой попытке достичь своего

Стол! Беспринципный фельдъегерь посула
Снов и мечтаний, что взяты в кредит
Важно, в конце концов, качество стула
Ну и, конечно , где стол твой стоит

Дальше звонки, деловые бумаги
Кофе- машина,Рамблер, соц. сеть
Принцип бесчестья, суда и отваги
Все для того, чтобы было что есть

Можно иначе описывать действо
То, что творится на наших столах
Мы наименьшее в мире злодейство
Драка на шпагах, гопак на углях

Где- то бахвальство, где- то нахальство
Где- то геройство, где- то отказ
Где подчиненство, где и начальство
Где-то за восемь, где- то на раз

Средь бесконечной чреды чаепитий
В коих, конечно, ты ловок и лих
Здесь ощущается скудость событий
Так же как и обсуждение их

Что там в столовой? Бульончик отличный
"Премию срезали? Вот так облом
Как там детишки, все, как обычно?
В школу пошли? Я ж за тем же столом

Буря в стакане, глаза идиота
Капитализма звериный оскал
Все это ласковым словом "работа"
Я бы в конечном итоге назвал.

Все здесь проходит, проходит и это
Сумерки бросят Москве синевы
В сумерках слишком понятно: не лето
Листья во двориках, прелость травы

Что ж, я сегодня не вылил отравы
Да и тянулся немножечо ввысь
Главное то, что ночные кошмары
Лишь на десятую долю сбылись

Вечером город не тот же что утром
Девушки, сидя в витринах кафе
Пьют кто чего и блестят перламутром
Не замечая прохожих извне

Город идёт за тобой Пенелопой
В ритме твоей Одессеи ночной
Азия вечно тут спорит с Европой
Каждая шепчет: "Пойдём ка домой"

Вся Одессея бежать в магазины
Завтра никак, а сегодня как раз
Сыну тетради, доче лосины
Нам с благоверной сыров и шираз

Вот и окончена странная повесть
Дня неотличного от остальных
В душе стою я, спокойно готовясь
Спать. Ни героев, ни очень больных

Маски долой, капитал обналичен
Я оказался поверхностно тих
Ну и герой, безусловно, лиричен
Как бы иначе попал в этот стих?

Падает занавес несколько поздно
Я ведь дописывал этот стишок
Вышла луна в темном небе беззвездном
Я засопел и обмяк как мешок

Дорогая моя, я больше не могу в этой осени.
Я не верю своим глазам и своим рукам.
Я схожу с ума. Вместо меня в озере
отразился человек, напоминающий мне врага.

Дорогая, я выстрелил в водную гладь, и эхо
разнесло этот звук по зеленке, и было странно,
что никто не ответил. Белые хлопья снега
медленно ложились в земли открытые раны:

минные поля и могилы. И было пусто,
и было безлюдно так, словно кончилось все,
изгибались ветви под ветром с холодным хрустом
в озере смеялось вражеское лицо.

Дорогая, я сегодня убью человека.
Воскресенье. Осень. Колокола звенят.
Дорогая, я сегодня убью человека.
Возможно, утром он в зеркале видел меня,
это неважно. Белая простыня
ложится на мерзлую землю октябрьским снегом.
Дорогая, я сегодня убью человека.
Дорогая, я сегодня убью человека.
Дорогая, я сегодня убью человека.

© Лемерт /Анна Долгарева/