камнями зарастает твоя пустошь, сминая и давя остатки трав -
но ты меня, конечно, не подпустишь, и ты опять, конечно, будешь прав.
ты сам себе садовник, жнец и пахарь, тебе решать, о чём твоя земля,
пусть кровью проступают сквозь рубаху дурацкие приказы короля.
в твоем камине спят слепые мыши, слепая ветка тычется в окно -
пусти... я, правда, буду ниже крыши, темнее, чем когда совсем темно.
твои ключи звенят в зубах у ветра, он мчится с ними, воя от тоски...
пусти, я не займу и сантиметра. ты слышишь? я стучусь в твои виски.
в твоих краях теплее, чем обычно... сегодня где-то минус сорок пять -
послушай, это, знаешь, неприлично - незапертую дверь не открывать.
вскипает обжигающая лава и пенится, и льётся через край,
тебя ведь не учили, что с отравой играть опасно. ну так вот - сыграй!
пускай шипят завистливые люди, что смерть твоя смеётся на крыльце -
она к ним ровно в полночь и прибудет - в игле, карете, тыкве иль яйце.
а ты раскройся, извернись гадюкой, сбрось вылинявший кокон и смотри
как снова оживают твои руки, как суть к глазам взлетает изнутри...
здесь, честно, неуютно - пахнет дымом и взгляды, словно вилы у спины,
вот я бы на твой стук, клянусь, открыла, не думая о кознях сатаны.
пусти, мне этой ночью пути стёрты в трактиры, церкви, лавки и дома...
ты сам меня же звал - какого чёрта?
тебе нужна не воля, а тюрьма.