Есть правила для живых, чтоб не накликать беду: не рвать цветы сон-травы, не спиливать старый дуб, не звать чужаков во сне, скрывать свои имена. Но правило есть верней: о мёртвых не вспоминать.
***
Алира - огонь в ночи - сестру мою нарекли. И солнечные лучи, касаясь костей земли, сияли бледней в сто крат, чем пламя в её глазах. Была такова сестра - что мне про неё сказать? Как мне оправдать её, хотя бы перед собой? То жгучая, словно йод, то горькая, словно боль, то светлая, как печаль, бродила она в холмах, на хрупких её плечах клубочком свернулась тьма. Сестра моя - волчий сон - могла не бояться тьмы и в чаще глухих лесов, и в долгую ночь зимы: за нею вслед шёл огонь, укрыв её, как крылом, и каждый, кто нищ и гол, мог греться её теплом.

Да только кому нужны подобные чудеса? Ей прочили роль жены, свой домик и тихий сад и парочку дочерей, красой, непременно, в мать.
Вот только судьбы черней не сыщешь; не жизнь - тюрьма. Сестра моя - лунный свет - пыталась себя смирить, но те, кто с огнём в родстве, мятежно, как он, горит и ради своей любви не могут себя сломать - исчезнут, как ни зови, забудут отца и мать, уйдут в тишину, в холмы на той стороне реки, где камень росой омыт, их примут - любых, таких, какие по сути есть, их встретят - вином, венцом, и больше ни страх, ни лесть им не омрачит лицо.
Сестра моя - жар огня - покинула нас в Самайн и скрылась в густых тенях. Мы знали: ушла сама, не слушая песен Ши, не видя чужих огней. "Мертва" - честный люд решил и не вспоминал о ней: раз вспомнил - беду навлёк, забудь же о ней скорей!
Но солнечный свет поблёк и больше огонь не грел.
***
Есть правила для живых, но разве они верны? Я слышу звон тетивы, я вижу дурные сны в холодный и волчий час, когда торжествует тьма, из-за моего плеча тень смотрит, сводя с ума. Спасения не найти ни в песнях, ни в колдовстве, и не к кому мне идти, когда потухает свет, и когти, острее льда, касаются позвонков.
"Алира", - шепчу, тогда становится мне легко, как будто сестра моя - спасительный мой огонь, в безжалостных снах маяк, - протягивает ладонь, уводит меня из тьмы, хранит ото всех мой сон - от острых когтей зимы, от чудища из лесов.
Пусть все мне твердят "Забудь, мертва она, хладный труп!"
Я помню мою сестру, и ночью мне светел путь.