Все вокруг превращается в клетку, и вроде готов жизнь в тысячный раз начать сначала. Но какая разница, как ты будешь называть свое утро, когда просыпаешься в том же бетонном кубе, в котором засыпал вчера печально и верил, что все будет лучше. Из книг из песен, из украденных кадров я строю себе окно в стене бетонной. Но иногда мне кажется, что все они врут, все они просто в заговоре и хотят меня обмануть, что за бетоном бетон и так не бывает, чтобы тебя любили, чтобы ты что-то мог, чего-то стоил, где-то был, говорил несказанное до тебя и избитое сотней губ чужих, а настоящее, вынимая то словами, что в душе так душит. И иногда кажется, что ничего нет, что ты бракованная оболочка, запрограммированная на смерть. Я не слышу ничего, кроме капанья сточных вод. Где-то этажом ниже протекает водопровод. Кто-то этажом выше ссорится со второй половиной, потом что в бетонной коробке не так много места, чтобы отойти подальше, взглянуть на любимого и понять, что все недостатки - это просто игра света, ничего особенно раздражающего в этом нету. Где тот гребаный архитектор, который забыл сделать для меня двери? Почему все в цементе, почему в цементе, почему мои руки в цементе, почему? Это я возводила свою тюрьму? Не верю! Неделя идет за неделей. И скоро, я не проснусь, не начну сначала, опять пытаться прорваться сквозь эту берлинскую стену. Но пока надо пару раз врезаться головой посильнее, чтобы увидеть кровь, чтобы вспомнить, что еще могу чувствовать даже боль, что еще могу чувствовать хотя бы боль, иначе темнеет. В глазах. От ужаса за себя самого. Темнеет. И нет надежды на свет.