Оглянись, видишь: бьется, горит, маячит, снежной праздничной россыпью в окна пускает пыль. Здесь взрывают огни, руки тянут на лоб горячий, я стою ослепленный и зрячий среди толпы.
Я стою над толпой, оживающий каждой клеткой, опрокинутый в это дрожащее небо душою вверх. Пой! Раскинься и пой оду сонным гудящим веткам, оду кольцам, сомкнувшим концы и начала вер.
Синий елочный лед, хрупкий шар, шестиструнный гомон, время вяжется в петли,
рискуй, совершай, люби!
Сердце выйдет на взлет, и шипящим январским громом грянет выстрел шампанского,
свод над тобой пробив.
И рассвет полетит по бульварам бегом и с криком, по замерзшим каналам, по
стрелкам, вершащим год, и Она улыбнется устало, тепло, столико, сотворяя
молитву для смертных своих богов, на трех сотнях наречий, на вечном немом
арго.
Так ликуй и дыши, дай раскрыться бутону легких! Она смотрит в тебя. Ты пришел под ее крыло. Ты почти стал большим, ты уже танцевал под плеткой материнского гнева и таял под жаром слов.
А Она сбережет, всех птенцов улетевших рано, всех, вернувшихся в стаю ли,
выпавших из гнезда.
Над ее рубежом новый день зацветет багряным, застучат в направлении выдоха
поезда,
к тем, кто в первую полночь успел тебя загадать.
1.1.2015