11.
это не было паникой,
соленой водой, растворившей тишину комнаты.
это было памятью,
пришедшей напомнить, кто ты мне.
вечер тих, вечер густ,
вечер хрусток от снега, сошедшего наземь.
вечер груб.
я опаздываю
на именины своей тоски.
в пальцах не осталось ни капли нежности, только наждачность.
обручем сдавливает виски
холодная, нерастраченная,
неизбывная ненависть к своему времени,
к своему имени.
у моего мифа вымерла
сердцевина, иссяк источник у корней вековечного дуба,
губы
мои пересохли, у горла не выпросишь голоса.
господи,
бог всех игрушечных, бесполезных, таких же, как я:
этот миф не удался, я - призрак нелепых историй,
тихий стук в расплескавшейся в небе холодной ночи.
сколько можно тащить
на плечах эту глупую голову,
гулкий колокол,
пустоту в костяном чердаке?
поломанной куклой, заброшенной в угол,
я сижу, повторяя по кругу простые слова.
вечер тих, вечер густ,
вечер хрусток от снега, сошедшего наземь.
вечер груб.
одноглазым
великаном стоит в темноте порыжевший фонарь.
трудный дар
и огромная боль понимать, как устроена быль.
ты мне был
больше были и боли, и слова, и мифа, и гордости.
это не было паникой
в каплях солёной воды.
это было горстью
мгновений, петлёй сигаретного дыма,
это было попыткой заполнить свою пустоту.
миф погиб.
от него остался чуть слышимый стук:
ненужная кукла моргает, ресницы дрожат,
повторяет простые слова:
мне жаль, что так вышло. мне жаль.
22.
выживут только любовники и мы с тобой - поодиночке.
тёмной ночью,
когда снег за окном густ и не видно луны,
приходи смотреть мои сны,
перебирать их тонкими длинными пальцами.
пятипалые
звери проходят сквозь них, оставляя следы на снегу.
я могу
ждать тебя денно и нощно, рассветно и сумрачно.
там, на дне моего времени, точно в сумке,
болтается пара самых важных и правильных слов.
звери мои гадают на третье число
полнолуния, сидя в кругу, поднимая добрые морды.
нынче я - снежное море,
и ты приходи на меня посмотреть.
я на треть
состою из воды, на треть - из дыхания
твоего,
на последнюю треть - из того,
что случается между водой и дыханием:
снег умирает на коже
губ,
и ты слижешь холодную пресную каплю
неосозанно...
я сберегу
это в памяти,
чтобы после вплести в свои сны.
мы вольны
выбирать не друг друга,
ходить сторонними тропами,
собирать в заклинания множество разных имён,
не носить друг друга в авоське у самого сердца.
помнишь, в детстве
мир казался огромным, но нам было весело в нём.
нам и нынче не страшно
не видеть друг в друге чудесного:
мы бежим, мои звери и я, легкий ветер и снег.
если хочешь, то можешь прийти на меня посмотреть,
полистать мои сны.
в них нет твоего отражения.
ты напрасно боишься смотреться в мои зеркала:
там ни лжи, ни опасности нет, только холод стекла,
только звон серебра между снегом и тёплым дыханием,
только ночь.
мы выживем поодиночке,
и никто нам не сможет помочь.