Море в высокой кружке волной шумит, бьется в фарфор у кромки горячий чай.
Мир-то - по-детски крохотный. Тесный мир. Высшее благо - это не замечать.

Годы подряд, суда запуская в док, камни сгоняя с черных отвесных скал, ветер, как кость, обсасывал старый дом, жмущийся к стенам белого маяка. Местный смотритель - стреляный воробей, но иногда ругнется в кулак в сердцах - дочки глаза под пленкой молочных бельм карие, как у матери и отца. Как она ходит, как отпирает дверь - тянет проточной влагой зрачок промыть.

Шерсть у морских барашков взлетает вверх. Лодка идет за сабельно-тонкий мыс.

Потом-песком просоленным берегам время согласно пару веков скостить. Солнце легко целует ее загар, звуков морскую гальку зажав в горсти: греющий диск - расплывчатое пятно, разгоряченный воздух, далекий лес.

Карий маяк глядит в грозовую ночь.
Все моряки приветствуют этот блеск.

Михайлина