мама, я больше не будда,
я сын твой блудный,
я не помню имени своего, мама,
я нищ, я гол.
мне на плечи, на ладони
без страха садятся голуби.
мама, я цвел,
как цветут вишни весной
и астры осенью.
мама, у тебя волосы с проседью,
а слова по-прежнему ласковы и тихи.
мама, поговори со мной.
просто поговори со мной, мама,
мне дороги были дороги,
мне дороги были голоса других, многих,
голоса извне и голоса в моей голове.
и твой среди них звучал всех громче и чище.
мама, я нищий,
привязанный к своей суме,
к своей судьбе, к тихой твоей колыбельной.
мне травы и камни доброй были постелью,
но без твоей колыбельной я жить не сумел:
под звездами, под луной,
темными сырыми ночами
она звучала во мне,
бесконечно во мне звучала.
мама, я больше не будда,
я сын твой блудный,
я пришел к твоему порогу,
не для того, чтобы быть богом или проповедовать бога,
не для того, чтобы пахать или сеять,
пасти или быть спасенным,
а чтобы прикоснуться губами к рукам твоим темным,
чтобы ты провела ими по моему лицу.
мама, я никогда не был буддой,
я несу
чушь, и даже не очень стараюсь сохранять ее полной.
внутри я полый,
снаружи я просто больной.
мама, поговори со мной.
мама, поговори со мной,
заполни мою пустоту,
сотри пыль дорожную с моих щёк.
и я снова уйду,
чтобы стать кем-нибудь еще.