Три речки и ни одной реки -
ручейки
заросшие,
берега
слепые,
никто не приходит на берега петь,
а только терпеть
запах сырой животный,
сдерживать рвотный
позыв.
Из стоящих на берегу,
кто взаправду жив?
Жаждущие
рты раскрывают,
не издавая ни звука.
Такая мука
руки
к солнцу тянуть,
увязшему в иле, -
не выпутается, не выльется
с водой, застрянет
с обратной стороны дамбы,
как прошлогодний кленовый листик...
Лица
серые, серые, серые,
как холодный приречный песок.
Усохшее
небо давит на темя,
натягивает над водой
проводов дрожащую леску.
Даже чайки молчат над чёрным плеском,
над рогозьей вознёй -
немой
край,
мёртвая
вода,
безголосая...
И пройти по ней - аки посуху,
не мостя калинового моста,
простая
задача - все шесть берегов левые,
а правый - недостижимая
высота.