Зимой так дико и пахнет снегом, горячий воздух морозит пальцы.
Ты вновь пытаешься отоспаться и, словно в зеркало, смотришь в небо:
В нём отраженье каких-то веток, какой-то грязи и самолётов.
И так особенно пахнет ветер. И так особенно. Отчего-то.
Я вместо неба смотрю на землю. Для первых пор мне хватает вида
Кого-то в небе, кто через сито мне говорит о тебе. Я внемлю.
Я вижу снег - не грусти так часто: мы в этом снеге почти что тонем.
Но иногда не хватает часа, чтобы поверить, что ты всё понял.
Кидаться взглядами говоряще - я в этом, кажется, бью рекорды.
Ты слишком глуп, или слишком гордый, что не даёт быть пилюле слаще.
А я не трачу часы для грусти, - я с ней играю давно уж в нарды.
Я не тоскую. Меня отпустит. Что будет после - как ляжет карта.
А после... Было другое небо. Зима - проклятая злая стерва:
Из всех цветов она любит вербу, а из еды поперчёней эго.
Она изводит, а ты так чуток. Трёх лет хватило? Ну что ж. Бывает.
И так особенно. Почему-то. Лёд по весне не всегда, но тает.
Я наблюдаю с прищуром ленным, как извиваешься ты верёвкой,
Как ты теряешь свою сноровку и отдаёшь мне себя для плена.
И мне так скучно. Ну или странно. Прохладный ветер трепает прядки -
- Нас ожидают чужие страны.. Но не с тобою.
Вот это - вряд ли.