Вот только не ври, что случается по-другому, что, иже со мной, не ныряют в омут,
пытаясь прижать мгновение к грудной клетке, и не потерять на глазах подводки,
когда они плачутся кока-колой (солёные слёзы редки, и в них что-то есть от водки).

Трави свои байки кому-нибудь позелёней, какой-нибудь русой, смешной и простой Алёне,
засунувшей стебель подвявшей ромашки в пряди, и следуя незатейливой сельской моде.
Колёса стучат. Я в метро "голубом вагоне", не ведая, чего ради, меняю глаголы в роде:

Пишу свои письма но только от "чьих-то третьих", твои утончённые руки слегка огрубляю: "плети",
скрывая старательно нежность и романтизм; я очень старательно свой усыпляю разум
и выбираю "на что-то метить" и "на тебя полученье визы", и "всенакрыванье тазом"

в виде достойного завершения планов Наполеона. Я выхожу из второго с конца вагона
первой, выхватить чтоб глазами, с тонкоплетями рук, тебя, скромно ждущую у двери.
Ноги становятся ватой и паралоном, что ж, я твоя Алёна,
но я никогда не вру тебе, между нами,
вот и ты мне не ври.