Это совсем неважно – кому посвящать стишки, эти излишки душевные, эти крошки хлебные, эти тонкие корешки дерева, шелестящего чем-то прошлым, эти рубашки сорванные и кожи, эти бумажки жалкие и грешки.

Это совсем неважно – тем паче им, тем, кого мало, чудовищно, слишком мало.

Вот мы сидим, и кажется – быть пожару, если хоть слово,… но страшно, как мы молчим.
Свет вдруг становится зыбок, неразличим в этой ночи, сощурившейся устало сталью всех рельсов, старостью всех камней, стартом и финишем выверенных маршрутов.
Вот мы сидим, раскрывшимся парашютом сердце тревожно вздрагивает во мне, но я молчу, чтобы клясть себя сотню дней за нерешительность глупую почему-то.

Это совсем неважно, трамвай ушел, я же осталась мириться с тоской и болью.
Мой милый мальчик, что там с твоей душой, если кусочек моей ты увез с собою?

В общем, опять мне пишется хорошо –
тем, никогда не ставшим моей судьбою.