Бессонница выигрывает в карты, бессонница влепляет шах и мат,
Её бездонноглазые солдаты навытяжку под окнами стоят.
На инеем припавшую дорогу, размытая как полуночный бред,
Я выскользну тайком на босу ногу, оставив по себе неясный след.

Асфальт от середины тонет в чёрном, в слепой завуалированной тьме,
Граница территорий иллюзорна снаружи - и отчётлива во мне:
Не заступать за край дорожной ленты, не трогать обнажённую кору,
Не думать про забытые легенды, не ёжиться на выстывшем ветру.

Услышать колыбельную метели, смахнуть с ресниц нахальный колкий снег,
Поймав в ладонь огни святого Эльма, не смять их, а опять подбросить вверх.
Сорвать, дыша на руки, гроздь калины, раскинуться в рождественском снегу
И выжигать собой на нём картины, испачкав алым белоснежность губ.

Морозный воздух режет альвеолы, колышет звёзды неба океан,
Смола дурманит запахом на сколах и щиколотки путает туман.
Под пальцами хрустят снежинок грани, луна благословляет чей-то вой
И крестится в застёгнутом кармане невовремя уснувший домовой.

Дорога в неизвестность бесконечна и время безлимитно до утра,
Летят с ветвей в лицо с порывом встречным пригоршни ледяного серебра.
Наотмашь острым полоснет рассветом по коже равнодушный зимний день,
Ну а пока - прикинемся поэтом, три раза кувыркнувшись через пень.