Наше время никак не кончится, тонкой плёночкой вьётся вдаль. Мы сдираем друг с друга кожицу, уверяя, что это дань удивительной невозожности расплеваться и разойтись.
Чувства плещутся (слишком сложные), высекая десяток искр, повергая нас в изумление и в безумие - всех друзей, хоть стихи пиши на колене и открывай для любви музей.
Мы там главными экспонатами будет где-то с полсотни лет, чтобы после друзья-анатомы вскрыли нас на своём столе и водили носами лисьими, удивляясь, как мы срослись, как мы выжили в наших письмах и стали чистыми, будто лист, ни единой строкой не тронутый (был писатель, видать с ленцой, промолчал про глазища-омуты и родное твоё лицо)
Нынче знойно, легко и солнечно, будто вечность у нас в груди. Вот: ты мне покупаешь пончики, вот: рисую слепых ундин, вот: решаем, собраться в Сочи ли или просто куда-то вдаль.
Наше время ещё не кончилось
И не кончится
никогда.