Здесь умер старик. И всё равно каждый год приходит весна.
Банально - папе и маме.
Ты знаешь, ведь я ничего не боялась в детстве,
ни грозы, ни огня, ни стихийных бедствий,
ни пустых обещаний ни стрел в своем юном сердце,
ни печали, ни зла.
Я боялась лишь встретиться с этим тяжелым взглядом,
что улыбку пропитывал едким шипучим ядом,
и того, что тебя никогда не бывало рядом,
когда я так ждала.
Мне хватало всего: развлечений, поддержки, денег,
материнской любви, ярких шариков в день рожденья,
дорогих инструментов, уроков эстрадного пенья,
не хватало лишь не
ковролина, обоев и мягких домашних тапок,
аромата блинов по утрам и пушистых кошачьих лапок,
а простого, банального слова "папа",
столь далекого мне.
Но я знаю, что ты никогда не проснешься старым,
не забудешь, как петь под струны моей гитары,
и прищурив глаза от слепящей машинной фары,
улыбнешься в рассвет.
Я бы все отдала для тебя за лекарство от боли,
Все тетради, рисунки, стихи и четвертые доли,
все костры и веселье в пьянящих парах алкоголя.
Только в зареве лет
Утекает сквозь пальцы песком под тернистою сенью
та картина, в которой живут, как нормальные семьи
эти трое, в машине поющие Воскресенье,
уходящие в дым.
Я так много тебе не скажу и уже не сказала,
пусть слова остаются в стихах и тени вокзалов,
Но ни в этой ни в следующей жизни я не пожелала,
чтобы ты был другим.
читать дальше
Ты знаешь, ведь я ничего не боялась в детстве,
ни грозы, ни огня, ни стихийных бедствий,
ни пустых обещаний ни стрел в своем юном сердце,
ни печали, ни зла.
Я боялась лишь встретиться с этим тяжелым взглядом,
что улыбку пропитывал едким шипучим ядом,
и того, что тебя никогда не бывало рядом,
когда я так ждала.
Мне хватало всего: развлечений, поддержки, денег,
материнской любви, ярких шариков в день рожденья,
дорогих инструментов, уроков эстрадного пенья,
не хватало лишь не
ковролина, обоев и мягких домашних тапок,
аромата блинов по утрам и пушистых кошачьих лапок,
а простого, банального слова "папа",
столь далекого мне.
Но я знаю, что ты никогда не проснешься старым,
не забудешь, как петь под струны моей гитары,
и прищурив глаза от слепящей машинной фары,
улыбнешься в рассвет.
Я бы все отдала для тебя за лекарство от боли,
Все тетради, рисунки, стихи и четвертые доли,
все костры и веселье в пьянящих парах алкоголя.
Только в зареве лет
Утекает сквозь пальцы песком под тернистою сенью
та картина, в которой живут, как нормальные семьи
эти трое, в машине поющие Воскресенье,
уходящие в дым.
Я так много тебе не скажу и уже не сказала,
пусть слова остаются в стихах и тени вокзалов,
Но ни в этой ни в следующей жизни я не пожелала,
чтобы ты был другим.
читать дальше