Не в том беда, что авторов несет, а в том беда, куда их всех заносит.
Вечно осень под кожей корчится, словно бешеный паразит,
Выгрызает все мысли дочиста, оставляет меня в грязи,
Ловит, будто бы на крючок,
Пробивая наскозь плечо.
Я шепчу удивлённо: "Лето ведь! Как-то рано сходить с ума!"
Только осени фиолетово, ей и год бесконечно мал,
Чтобы царствовать, пировать,
Чтоб потом-не-расти-трава.
Эта осень диагноз правильный (и единственный, что таить),
И она на душе оставила шрамик тоненький, будто нить,
Привязала меня к себе
И десятку фальшивых бед.
Но подобное невезение, впрочем, в чём-то "великий" знак:
Даже в сочной и тёмной зелени мне мерещится желтизна,
Создающая мне настрой
Для творения гулких строк.
Я застряла навечно в месяце, полном гомона птичьих стай,
Стала жизнь - колдовское месиво из горчащих полынью тайн.
Это чудо и дар судьбы -
В нужном времени просто быть.
Выгрызает все мысли дочиста, оставляет меня в грязи,
Ловит, будто бы на крючок,
Пробивая наскозь плечо.
Я шепчу удивлённо: "Лето ведь! Как-то рано сходить с ума!"
Только осени фиолетово, ей и год бесконечно мал,
Чтобы царствовать, пировать,
Чтоб потом-не-расти-трава.
Эта осень диагноз правильный (и единственный, что таить),
И она на душе оставила шрамик тоненький, будто нить,
Привязала меня к себе
И десятку фальшивых бед.
Но подобное невезение, впрочем, в чём-то "великий" знак:
Даже в сочной и тёмной зелени мне мерещится желтизна,
Создающая мне настрой
Для творения гулких строк.
Я застряла навечно в месяце, полном гомона птичьих стай,
Стала жизнь - колдовское месиво из горчащих полынью тайн.
Это чудо и дар судьбы -
В нужном времени просто быть.