Ночь темна - глаза у вороньих пугал, бестелесна - легкий изгиб крыла.

Зверь бежит, пока не загонят в угол, а потом бросается из угла. Зверь бежит, боится, всегда на взводе, прижимает уши и глушит рык. Мало толку будет в любой свободе, коль свободу делишь на пятерых, если скован цепью любви и дружбы, если надо вернуться в уютный дом... Зверь оскалил зубы, рычит натужно.

Полночь лижет небо голодным ртом.

Зверь бежит, он чувствует треск по листьям, за спиной погоня - и не уйти. У него повадка отчасти лисья, а отчасти - волчья... сошлись пути, и крест-накрест пали, сложились гербом, глубоки - звериный шальной зрачок... Зверь бежит, и видит одно лишь небо. Ружья бьют без промаха, горячо. Но свобода - стоит бежать и драться, и детёнышей укрывать в норе... Но свобода - хрипение старых раций, лента следа путника в январе. Одиночке холодно и опасно, одиночка нужен лишь стаям птиц. Кровь густа, тягуча, крепка, как масло, так беги и небо собой копти. Не дрожи, не трусь, если станет туго, если под ногами вдруг хрустнет лёд...

Потому что если загонят в угол - зверь всё бросит, прыгнет и нападёт.

(с) ...Хрусталь...