Дорогой Джереми,

Прошёл почти месяц с тех пор, как я попал в ад. Огонь здесь сжигает не больше, чем твой презрительный взгляд, а вилы не так болезненны, как яд равнодушных слов, и, слава богам, отныне я больше не вижу снов, где ты раз за разом уходишь и – вроде бы – навсегда. Я даже тоскую по стенам непробиваемого льда, в той жизни нас разделившего. Я знаю, ты забыл меня, едва похоронивши… Год перед смертью я стараюсь не вспоминать. Но иногда накатывает оглушающая волна, и температуру вокруг я перестаю замечать, равно как слышать звук рассекающего воздух бича. Моя кожа покрыта ожогами и шрамами – всё как при жизни. Прости за мой сбивчивый слог, мне немного мешает вой и визг грешников, раскаивающихся искренне. Здесь каждый наедине с нескончаемыми мыслями… А я ни о чём не жалею. Тут на порядок теплее, чем в моей неотопленной комнате, но в разы холоднее, чем в твоих руках. Знаешь, порой я испытываю непреодолимый страх забыть тебя и твою улыбку. Она уже неуловимо зыбкая, и гораздо отчётливее всплывает хлыст презрения в каждом жесте. Я помню, что мы ни одну секунду не были вместе – ну, ты понимаешь – не рядом, а будто я твой. А ад… К нему привыкаешь. Я даже тут изгой – меня чаще других здесь пытают. Но, говорят, ко всему привыкают. Я и привык.
Я рад, что умер раньше тебя – иначе умер бы с тобой. Надеюсь, тебе не очень досаждала моя искренняя любовь.

С надеждой, что ты хоть иногда вспоминаешь обо мне, Стивен.