Ты им приносишь его в подоле, или в тряпице,
или укутанным в шелковое одеяльце
узорное (бессонная ночь за пяльцами),
шепчешь: "Смотрите!",
а сам как лимонная долька выжат.
Стараешься, держишь: руки твои трясутся,
пальцы не слушаются, глаза слезятся;
только не уронить хрупкое словяное чудце.
Прижимаешь к себе,
а сам молишься каждому, кто услышит.
Они смотрят, морщатся и кривятся:
"Это что еще за рифмованное уродство?
Как вообще сумело оно родиться?"
Ты улыбаешься
и просишь вести себя чуть потише.

"Видите? Тихонько во сне смеется,
дышит.
Пожалуйста, не разбудите".