11. это не было паникой, соленой водой, растворившей тишину комнаты. это было памятью, пришедшей напомнить, кто ты мне. вечер тих, вечер густ, вечер хрусток от снега, сошедшего наземь. вечер груб. я опаздываю на именины своей тоски. в пальцах не осталось ни капли нежности, только наждачность. обручем сдавливает виски холодная, нерастраченная, неизбывная ненависть к своему времени, к своему имени. у моего мифа вымерла сердцевина, иссяк источник у корней вековечного дуба, губы мои пересохли, у горла не выпросишь голоса. господи, бог всех игрушечных, бесполезных, таких же, как я: этот миф не удался, я - призрак нелепых историй, тихий стук в расплескавшейся в небе холодной ночи. сколько можно тащить на плечах эту глупую голову, гулкий колокол, пустоту в костяном чердаке? поломанной куклой, заброшенной в угол, я сижу, повторяя по кругу простые слова. вечер тих, вечер густ, вечер хрусток от снега, сошедшего наземь. вечер груб. одноглазым великаном стоит в темноте порыжевший фонарь. трудный дар и огромная боль понимать, как устроена быль. ты мне был больше были и боли, и слова, и мифа, и гордости. это не было паникой в каплях солёной воды. это было горстью мгновений, петлёй сигаретного дыма, это было попыткой заполнить свою пустоту. миф погиб. от него остался чуть слышимый стук: ненужная кукла моргает, ресницы дрожат, повторяет простые слова: мне жаль, что так вышло. мне жаль.
22. выживут только любовники и мы с тобой - поодиночке. тёмной ночью, когда снег за окном густ и не видно луны, приходи смотреть мои сны, перебирать их тонкими длинными пальцами. пятипалые звери проходят сквозь них, оставляя следы на снегу. я могу ждать тебя денно и нощно, рассветно и сумрачно. там, на дне моего времени, точно в сумке, болтается пара самых важных и правильных слов. звери мои гадают на третье число полнолуния, сидя в кругу, поднимая добрые морды. нынче я - снежное море, и ты приходи на меня посмотреть. я на треть состою из воды, на треть - из дыхания твоего, на последнюю треть - из того, что случается между водой и дыханием: снег умирает на коже губ, и ты слижешь холодную пресную каплю неосозанно... я сберегу это в памяти, чтобы после вплести в свои сны. мы вольны выбирать не друг друга, ходить сторонними тропами, собирать в заклинания множество разных имён, не носить друг друга в авоське у самого сердца. помнишь, в детстве мир казался огромным, но нам было весело в нём. нам и нынче не страшно не видеть друг в друге чудесного: мы бежим, мои звери и я, легкий ветер и снег. если хочешь, то можешь прийти на меня посмотреть, полистать мои сны. в них нет твоего отражения. ты напрасно боишься смотреться в мои зеркала: там ни лжи, ни опасности нет, только холод стекла, только звон серебра между снегом и тёплым дыханием, только ночь. мы выживем поодиночке, и никто нам не сможет помочь.
и очень тронуло.