Чувство предсмертия – смерть во сне.
Скалы не знают влеченья к ней,
но равнодушие – тоже страсть.
Небо – заботливый старший брат -
к морю склоняется головой.
Так Уроборос зубами хвост
крепко сжимает на глубине.
Море, извывшись, иссатанев,
в самый мучительный, волчий, час
бьется со скалами.
Те молчат.

Скрючена, ростом невелика,
девочка бродит у серых скал,
читать дальшеспит под надзором сырых камней.
В мокрой просоленной тишине
темного грота вода-певун
звуки, как гибкую тетиву,
тянет, натягивает - и рвет.
Водные брызги свеченьем звезд
неторопливо стекают вниз.
Девочка смотрит, не видя их.

Сотни блаженных и подлецов,
мельком взглянув на ее лицо,
видели в зеркале глаз сухих
страхи свои и свои грехи.

Как перелетная птица - мглу,
не разгоняет рассветный луч
тусклую муть в глубине зрачка.
Слаб позвоночник, тонка рука;
ей запрещают седлать коня.
Глупая взрослая болтовня;
только молчащий красноречив.
Фыркают кони.
Она молчит.

Братья являются точно в срок.
Первый жесток, терпелив и строг.
Волосы - тонкий душистый лен,
голос - звенящий январский лед,
мёрзло похрустывающий наст:
«Помнишь ли нас, понимаешь нас?»

Рокот второго – подземный гул.
Сочно-гранатовый росчерк губ,
в шахтах зрачковых кипит смола.
«Нет, ты, сестренка, еще мала -
нужной сноровки и силы нет…
Сядь лучше сзади, прижмись к спине
и поминальной витой свечой
жарко гори за моим плечом».

Третий – мудрей и лукавей всех.
Конь его черен, а голос – сед,
старше, чем скачущий по камням
солнечный лучик: «Куплю коня!
Тихого, бледного, словно лунь…
Ты только вырасти – и куплю.
Ну, а пока что садись в седло
к первому брату; в столетье слов
лживая нота в его речах
действеннее и страшней меча».

Возят сестру уже сотни лет
верные братья по всей земле,
поят венозным густым вином.
Прячась за мраморной, вороной,
пламенной гривами, Смерть растет -
самая тихая из сестер.

Михли