Люцифер

1.
нечем дышать
от нашатыря
голова делается хрустальная
соста́йники
белого голубя шестикрылые
огненные
полицейски скалятся
предъявляя удостоверения
не объясняя причин
выдают себя за мужчин
а сами двуликие
бесполые
безземельные
зато полноправные
и знают правила
но о себе правду
скрывают
вслух ничего не скажут
с каждым
их жестом
становится всё страшнее
мир вокруг
зеленее
и бесформеннее
пульсируют глазные
яблоки
наливные
как в соседском саду
детской безвинной осенью
дотянуться хотелось
сорвать
а они сами в ладони падали
хрусткие
хрупкие
с натянутой тонкой кожицей
невозможно
дышать
серафимы ухмыляются
никто не явится
за тобой
не жди
кроме боли в груди
кроме боли

читать дальше2.
тень твоя, отче, моё одеяло
короткое – всегда мало
всегда где-нибудь холодно

холили
лелеяли имя твоё
языком во рту перекатывали
пробовали петь его на любой ноте
лучше всего выходило в малой октаве –
густая, гулкая "соль"
твоё имя
самое трудное слово
тополиный пух
щекочущий ноздри
гортань
и веки
аллергикам –
падшим
в немилость вошедшим
и сумасшедшим
что смеют
произносить его вслух –
ни с ним
ни без него
не дышится

я – звук
выпадающий при склонении
природа моя уклончива
падение моё неизбежно

3.
Площадь – плащаница.
Дома не сидится.
Вот бы приложиться
ликом – об асфальт.
Белая блудница,
красная девица
/чёрная палата,
жёсткая кровать/ –
доля моя, доля,
воля моя, воля
/из земной юдоли
да в небесный сад/ –
всё бы мне перечить:
злые, злые речи
в уши человечьи
слабые вливать.

Сколько было лет-то?
Белого билета,
чадо ты чудное,
не видать вовек,
златокудрый агнец,
весь в воронках акне.
Лютый божий воин,
чёрный человек
с чёрным жезлом гнева
встанет рядом слева,
встанет рядом справа –
вот и вся война.
Будешь грязный, падший,
в мокрой снежной каше
крылья, кровь и перья,
хрупкая спина.

Площадь – плащаница.
Рёбрами делиться
с ближним поневоле
завещал господь.

Сядешь и поедешь
за решёткой медной,
гордость забывая,
усмиряя плоть,
в новую обитель.
Быть или не быть ли,
биться иль не биться,
бить или не бить –
штурмом ли, искусом,
колдовским искусством,
приступом, притворством
не вернуть любви.

Что ж ты, вечный отче,
держишь долу очи,
где твой огнь жгучий,
где твой страшный суд?
Сын зари, денница,
тоненькая спица,
все твои ошибки
на острие несу…

4.
из детской считалки
один да один
должны были драться
один на один

но первый один
среди сотен стоит

а другой один
по приказу стоит
среди муравьиной
шеренги стоит

вышел месяц
из тумана
вышел китель
из-за спин –
всё, ты больше не один

кто-то крикнул
кто-то свистнул
кто-то плюнул сгоряча

на-ча-лось

5.
полковнику никто не пишет
а вот майору пишут часто
майору пишут слишком часто
и от печатей взмылен глаз

и форма вот, висит, внушает
когда висит, уже внушает
а если не висит, то держит
осанку, совесть, доблесть, честь

и оборону тоже держит
на самом-самом честном слове
за этим самым честным словом
на изготовку, целься, пли

вот он идёт и звёзды блещут
и гром гремит, и тучи ходят
и под пятой асфальт крошится
и портупеи слышен скрып

и явится, отец солдатам
надёжа, сила и опора
и гордо станет возвышаться
над целой площадью собой

а звон струится колокольный
такой, что выстрелов не слышно
и ртов разинутых не слышно
и только в сердце благодать

6.
не каждый, кто орёт с броневика,
несёт возмездие во имя луны,
предлагает свободу, равенство, братство,
готов отвечать за тех, кого приручил

не каждый, кто жадно ловит открытым ртом
выпущенные над толпой слова,
уже давно ответил себе на вопрос,
для чего он слушает, во что он верит

не мессией единым жив универсум

«мы» всегда хорошие, «они» всегда плохие
между собакой и волком,
между фанатиками и адептами,
между праведным гневом и неправедным нападением
граница в один сочинительный союз,
за которым тянется сказочка
о добром добре и злом зле

«и произошла на небе война»
в самом деле, что ещё могло произойти

7.
В коридоре пахнет пылью,
пахнет пылью в коридоре,
видят папины ботинки
гуталиновые сны.

Братец, мы с тобой пираты
в одеяльном синем море,
и у нас с тобой, конечно,
всё готово для войны.

Пушки детям не игрушки,
спички детям не бирюльки,
но из пальца тоже можно
метко целить во врага.

Братец, мы с тобой вояки.
Быстры-быстры наши пули,
и проворно, смертоносно,
тонко лезвие штыка.

Кто-то ходит под окошком,
кто-то топает у двери,
страшно-страшно, ой, как страшно
в нашем маленьком мирке.

Мы воюем понарошку
и уже несём потери –
кровь сочится потихоньку
из царапин на щеке.

Братец, братец, я боюсь!
Братец, братец, я сдаюсь!
Если стану помирать,
братец, станешь горевать?

Баю-баюшки-баю,
не ложися на краю,
чтобы не сложить напрасно
буйну голову свою.

8.
Блаженны нищие духом
плачущие
кроткие
алчущие и жаждущие правды
чистые сердцем
изгнанные за правду

ибо они утешатся
наследуют землю
помилованы будут
бога узрят
их есть царство небесное

кем не был я
что дарована мне геенна огненная
вся без остатка?

9.
отчитываешь, отче,
отчего
чадо твоё челом не бьёт
чурается
личина на месте лица
чудит, чужаком кличет
кликушествует
очи отчаянные
отчаянье очищает
отчасти лишь

поплатится
поплачется
подчинится

10.
Как легко, брат мой,
ты стал на него похожим:
волосы – ёжиком,
взгляд бойцовой собаки,
спина прямая,
будто в ней мачта вместо хребта,
ровная, как полигон,
плечи широкие для погон,
спина – для мантры,
срощенной с личным местоимением.
С твоим мнением
нынче попробуй, не согласись –
ни подойти близко,
ни засмеяться заливисто,
ни пошутить фривольно…

Вольно!
И щит поликарбонатный,
и бронежилет,
и камуфляж,
и смирная стойка
тебе не к лицу.

Отцу
нравится.

11.
В поле, лежащем между
осью ординат и осью абсцисс
графитом прочерчен
график движения вниз
с героической вершины
детских иллюзий –
толерантность, внимательность,
индивидуальный подход

/больнее всего, если бьют в пах или в живот/

в поле, лежащем между
осями абсцисс и ординат
падающий – не воин
не чёрт
не сват
и не брат

12.
Поучительно безоружному
получить сапогом в подреберье,
получить дубинкой по голове,
получить кулаком под дых.
Поучительно безоружному
быть затоптанным безоружными,
быть затоптанным вооружёнными,
об асфальт натереть лицо.
Поучительно безоружному
не иметь никакой позиции,
социальной и политической,
но особенно – места в толпе.
Безоружному, безголосому,
безобидному и бесправному
лучше не задаваться вопросами
никакими и никогда.

13.
за чьей спиной стоя́т они
ксерокопией фотографии вековой давности
лица смазаны

если добавить звуки –
плач ребёнка
шум машины
текст
голос в мегафоне
колокольный звон –
всё придёт в движение

всё это
части общего травмирующего переживания
вызывающие приступ ПТСР
у нескольких поколений

чья это спина
неромантический негерой
блудный сын
дитя локального тоталитаризма
бедный, бедный серенький козлик
чьей ножкой не очертить защитного круга
сказочный дурачок

вот шесток
и два нолика
на заломленные руки

новенький бука
для непослушных детишек
которые с каждым годом
всё меньше хотят взрослеть –
лучшее средство
наполнить старые символы новым содержанием

чья всё это теперь персональная ответственность –
неси
не ломайся

14.
360 часов
обесцвеченного холодного ожидания
noblesse oblige
губам опухшим влаги
негде взять

где был дом с садом
песни на два голоса
прореха в неведомое –
пластиковый прямоугольный колодец –
там ничего личного не осталось
ни права
ни места
ни имени

кто сторож брату своему
кто раб отцу своему
по долгу первородства
тот и прав, и праведен
и в права возведён

а кто слишком долго гляделся в бездну –
тому бездну в жёны

отче наш
сущий на небе и на земле
да святится имя твое

где ты свет – там я тень
где ты слово – там я тишина
где ты ожидание – там я невозвращение
непрощение
непослушание
неистовство
неверие в диктатуру
там я – горячая ненависть
рождённая из
сомнения
несправедливости
нелюбви

15.
со дна
звёзды кажутся больше
и смотреть имеет смысл
только
вверх