кризис внятности
маленький джек сегодня сошел с ума.
ему снятся реки, золото и снега,
ирландский пастор, играющий на трубе,
стая гусей, летящих на Амстердам,
а у него - только сломанный карандаш,
и нечем остановить этот дикий бред.
он просыпается - несвеж, и, конечно, небрит,
голоден и беспомощен, как птенец.
вирджиния приносит ему теплое молоко,
и смотрит ласково: "когда же ты подрастешь,
когда прорастешь сквозь землю, маленький плут?"
"я стану травой, я стану ячменным зерном,
правда-правда!" - от вирджинии пахнет травой,
горькой полынью от теплых натруженных рук.
"не смейся, увидишь, я скоро стану зерном".
"я тебе верю, верю, маленький джек".
у маленького джека еще не было ничего,
кроме тетради в кожаном сюртуке,
кроме обрывков чьего-то смеха и чьих-то фраз,
случайно подслушанных в парке, да облаков
плывущих себе неспешно своим путем.
маленький джек идет надевать костюм,
идет чинить карандаш и смотреть в окно,
а после выходит в утро, в котором дождь
делает город похожим на акварель.
там, где дома кончаются, и вода
перетекает с неба в широкий ручей,
там, где заросли ивы и лозняка,
джек снимает костюм и идет по воде.
шлеп-шлеп - безумцем легко ходить
легкою рябью графитовой по листу,
виться тонким, юрким серым следом
за деревянным малиновым поводырем.
джек снимает костюм и идет по воде,
ловит на кончик стержня людей и рыб,
полупрозрачный русалочий хоровод
пляшет, сползая с кончика карандаша.
завтра он сделает бодрый крахмальный вид,
будет сидеть, как всякий приличный чин,
и сохранять для потомков седые усы,
мятые профили, пудру на париках.
и никто не подумает: "боже, как он нелеп!"
и за шуршанием тихим карандаша
вряд ли услышит кто-то, как там, внутри,
в самой середке тихо идет отсчет,
зреет крупинка золота в глубине.
маленький джек сегодня сошел с ума.
маленьким мальчиком вышел из теплых грез,
из смятых за ночь, истерзанных простыней.
джеку сегодня исполнилось сорок пять.
завтра у его крахмального двойника
кончится время, испишется карандаш.
а послезавтра он точно станет землей.
и вирджиния будет смеяться и танцевать,
лить на землю теплое молоко
и шептать слова на диком своем языке.
и маленький джек прорастет сквозь землю зерном.
маленький джек прорастет сквозь землю зерном.
только безумцы и помнят, как прорастать.
ему снятся реки, золото и снега,
ирландский пастор, играющий на трубе,
стая гусей, летящих на Амстердам,
а у него - только сломанный карандаш,
и нечем остановить этот дикий бред.
он просыпается - несвеж, и, конечно, небрит,
голоден и беспомощен, как птенец.
вирджиния приносит ему теплое молоко,
и смотрит ласково: "когда же ты подрастешь,
когда прорастешь сквозь землю, маленький плут?"
"я стану травой, я стану ячменным зерном,
правда-правда!" - от вирджинии пахнет травой,
горькой полынью от теплых натруженных рук.
"не смейся, увидишь, я скоро стану зерном".
"я тебе верю, верю, маленький джек".
у маленького джека еще не было ничего,
кроме тетради в кожаном сюртуке,
кроме обрывков чьего-то смеха и чьих-то фраз,
случайно подслушанных в парке, да облаков
плывущих себе неспешно своим путем.
маленький джек идет надевать костюм,
идет чинить карандаш и смотреть в окно,
а после выходит в утро, в котором дождь
делает город похожим на акварель.
там, где дома кончаются, и вода
перетекает с неба в широкий ручей,
там, где заросли ивы и лозняка,
джек снимает костюм и идет по воде.
шлеп-шлеп - безумцем легко ходить
легкою рябью графитовой по листу,
виться тонким, юрким серым следом
за деревянным малиновым поводырем.
джек снимает костюм и идет по воде,
ловит на кончик стержня людей и рыб,
полупрозрачный русалочий хоровод
пляшет, сползая с кончика карандаша.
завтра он сделает бодрый крахмальный вид,
будет сидеть, как всякий приличный чин,
и сохранять для потомков седые усы,
мятые профили, пудру на париках.
и никто не подумает: "боже, как он нелеп!"
и за шуршанием тихим карандаша
вряд ли услышит кто-то, как там, внутри,
в самой середке тихо идет отсчет,
зреет крупинка золота в глубине.
маленький джек сегодня сошел с ума.
маленьким мальчиком вышел из теплых грез,
из смятых за ночь, истерзанных простыней.
джеку сегодня исполнилось сорок пять.
завтра у его крахмального двойника
кончится время, испишется карандаш.
а послезавтра он точно станет землей.
и вирджиния будет смеяться и танцевать,
лить на землю теплое молоко
и шептать слова на диком своем языке.
и маленький джек прорастет сквозь землю зерном.
маленький джек прорастет сквозь землю зерном.
только безумцы и помнят, как прорастать.