За спиритической доской сидели старики,
Один был глух, второй немой, а третий без руки.
Сквозь белизну больничных стен протискивалась ночь
И пальцы в переплётах вен её толкали прочь.

Из вырванной иглы на пол холодный морфий тёк,
Жевал бездумно димедрол бесцветный мотылёк.
Вдыхая запахи весны, в распахнутом окне
Сидел он, крылья приоткрыв доверчиво луне.

По войлочной двери лупил безумный арестант,
В соседней камере цари писали транспарант.
А арестант не мог уснуть, поскольку скрип пера
Ему бил эхом в ухо, грудь и первых три ребра.

В пробирке засыпала кровь, блестел вишнёвый бок,
Бродили в ней вина, любовь, печали и порок.
По охлажденному стеклу лучи скользили звёзд
И кровь цвела на брызгах клумб в садах карминных грёз.

Экватор ночи лёг рубцом на треснувший бетон
И плющ увил тугим венцом старинный свод колонн.
Стоит средь парковых аллей больницы силуэт
Подсвечен дымкой фонарей. Стоит - а тени нет.