в голову навылет;
Мне не нужно возврата к счастливому прошлому,
Я не верю в "Навеки. До гроба. Молю".
Но оно все приходит, не боясь быть непрошенным,
И мои отрицанья неизбежно - к нулю.
Люди, некогда важные, ныне же - пришлые,
Входят в дом, не снимая своих башмаков,
Говорят о погоде, о скачках и Кришне.
А я слышу тебя в дроби их каблуков.
Я пытаюсь прогнать их, столь плотских, что страшно,
Я хочу убедиться: это - мертвые тени.
Этот день - непременно, ушедший, вчерашний.
А они, возвращаясь, все кружат у постели.
Все плотнее сжимают в объятьях своих,
Все любовней, нежней - пеленают.
Я от них не сбегу, от посланцев твоих...
Не простила - стократ не прощают.
Я не верю в "Навеки. До гроба. Молю".
Но оно все приходит, не боясь быть непрошенным,
И мои отрицанья неизбежно - к нулю.
Люди, некогда важные, ныне же - пришлые,
Входят в дом, не снимая своих башмаков,
Говорят о погоде, о скачках и Кришне.
А я слышу тебя в дроби их каблуков.
Я пытаюсь прогнать их, столь плотских, что страшно,
Я хочу убедиться: это - мертвые тени.
Этот день - непременно, ушедший, вчерашний.
А они, возвращаясь, все кружат у постели.
Все плотнее сжимают в объятьях своих,
Все любовней, нежней - пеленают.
Я от них не сбегу, от посланцев твоих...
Не простила - стократ не прощают.