Проходят наши дни, летят года,
Иные вышли в форточку и в люди,
А мы всё ждём, когда на нашем блюде
Сама собой появится еда.

Но так ли безнадежен наш порыв?
Мечты о вечном детстве, светлом чуде,
Не сводятся к наполненной посуде.
Так чей мотив окажется фальшив?

Возьмём мужчину: мчат его года,
Нет дома, дерева, ну и тем паче, сына.
Опомнись! Жуть! Какой же ты мужчина?!
Так, не мужчина – пшик и ерунда.

Её года опять-таки летят,
Мадам, запомни – кухня, церковь, дети,
И ничего важнее нет на свете,
Чем нянчить полудюжину внучат.

Но если поседела борода,
А черт на ребрах отбивает джигу
И руки помнят кисть, а не мотыгу
Что делать нам прикажете тогда?

Заспинный шепот – «Полно, господа,
Вы словно дети, образумьтесь, хватит».
Но карточкой за рай, увы, не платят…
Не выросли – воистину беда!