Выхожу из забытого старого дома,
застывая в гнилых остывающих хилых дверях.
Мне останется двадцать часов, запах старой соломы
и тепло января.

Мне останется ветер и ветхие красные крыши
и какие-то двадцать часов.
Ты мой голос когда-нибудь снова бесспорно услышишь
меж чужих голосов.

Двадцать вечностей. Двадцать оставленных кружек
с горьким чаем на высохшем старом дубовом столе.
Мне никто в этом пасмурном мире так сильно не нужен.
На пустынной земле

все дороги приводят в обугленный Рим. Будто выход
у конца перекрестка, и времени встанет бег.
Спустя двадцать часов заметает мой след. И так тихо
падает
снег...