Заворожены, запорошены заоконных пространств пустоши,
Перепачканы, разукрашены влажно-серой блестящей проседью.
Над присохшими к веткам птицами небо треплется грязной ветошью,
На ветру развеваясь тучами, гулким громом читает проповедь.

Ты смеешься над бьющей молнией, завернувшись в бумажный занавес,
Между первой и третьей бурями заигравшись в шального клоуна.
Безупречно глаза закрашены, чёрный сбился в комки под веками,
Что-то хочешь сказать, но губы искажённым бордовым скованы.

Тишина - основное правило, потому потолки исписаны,
Потому стены в кровь исчёрканы монологами и вопросами.
Исцарапаны стёкла клювами прилетавших на запах воронов,
Ты их ждёшь с затаённой радостью, называешь своими крёстными.

Расцветает в паркете трещина, расширяется с жадным выдохом,
Время никнет увядшим ландышем, ткань реальности швами скалится.
Осыпаются тушью высохшей, плёнкой масляной все иллюзии,
Отпуск кончен, пора по новому выходить под грозу и каяться.