Когда октябрь, за дверь - ни шагу, итак ботинки напились луж.
Опять с зонтом поругался ветер, сцепились в драке без всяких нужд.
Сломались спицы, и зонт наказан, в прихожей хныча, стоит в углу.
Остывший ужин накрыт тарелкой, из всех - лишь вилка зовет к столу.

Сидишь с простудой, глотаешь кофе, уже не вечер, еще не ночь.
Газеты шепчут о чем-то мрачном, одно и тоже любя толочь.
Квадратный ящик, одетый в галстук, напялит маску "я-лучший друг"
И будет что-то болтать на ухо, не ради темы, а так, чтоб звук.

В постели - холод укусит кожу, насыплет в простынь тоску и дрожь.
Гадаешь, где загуляло утро, его не встретив, вконец заснешь.
Но перед тем, как спасешься снами, ты крутишь фильмы своей судьбы,
Где отказался, ушёл пораньше, сказал не сразу, авось, кабы...

Наверно, дождь залетел под ребра, и сердце хнычет, почти дуршлаг.
Один в постели, на перемотке сознанье вертит всё тот же акт:
Ты ловишь руку, не отпускаешь, сказал, что любишь, всегда любил.
Целуешь губы. Но это в титрах. Экран погашен. Ты отпустил.

(с) Deacon