Я колода карт пересчитанная, мной теперь можно играть.
Меня тобой выломало, да что там, почти распяло,
Изрешетило пулями, разрубило в мелкую крошку...
Но, ты представляешь, мне оказалось этого мало.
Сделай мне больно, сука. Прошу тебя по-хорошему.
Давай же, детка, ты же умеешь быть таким грубым,
Сильным и смелым, горячим, горячечным, психом.
Вбивайся, ломай кость за костью, целуй мои губы.
Это безумно и больно, и больно, и больно. Красиво.
Мне нужно больше, мне так недостаточно больно.
Ты все понимаешь, я все понимаю, наотмашь.
Детка, люби меня...точно, займемся любовью...
Во мне загибаются толпы клыкастых чудовищ.
Они порвут меня вклочья, сломают остатки ребер,
Вырвут мне сердце, сделай же это быстрее.
Время не лечит ни капли, время бездарно врет ведь,
Что можно жить дальше, даже не каменея
От одного взгляда глаз нелюбимых до дрожи,
От прикосновения к шее, к тонкой яремной вене...
Что же ты медлишь... меня больше не будет позже.
А впрочем... Иди. Все останется без изменений.
Изрешетило пулями, разрубило в мелкую крошку...
Но, ты представляешь, мне оказалось этого мало.
Сделай мне больно, сука. Прошу тебя по-хорошему.
Давай же, детка, ты же умеешь быть таким грубым,
Сильным и смелым, горячим, горячечным, психом.
Вбивайся, ломай кость за костью, целуй мои губы.
Это безумно и больно, и больно, и больно. Красиво.
Мне нужно больше, мне так недостаточно больно.
Ты все понимаешь, я все понимаю, наотмашь.
Детка, люби меня...точно, займемся любовью...
Во мне загибаются толпы клыкастых чудовищ.
Они порвут меня вклочья, сломают остатки ребер,
Вырвут мне сердце, сделай же это быстрее.
Время не лечит ни капли, время бездарно врет ведь,
Что можно жить дальше, даже не каменея
От одного взгляда глаз нелюбимых до дрожи,
От прикосновения к шее, к тонкой яремной вене...
Что же ты медлишь... меня больше не будет позже.
А впрочем... Иди. Все останется без изменений.