Я колода карт пересчитанная, мной теперь можно играть.
Меня не хранил ни Кришна, ни Будда, ни Джа.
Меня вообще никто никогда не хранил!
Я шлялась по барам, чтобы послушать джаз,
Только вот он стучал лишь в моей крови,
Когда я смотрела в глаза твои наглые, пьяные,
Целовала ладони, скуля от желания вылизать,
Видела все твои выходки и, конечно же, все изъяны...
Чувство дурацкое, откуда ж ты только вылезло?
Откуда вообще берется все это...нежное?
Я не просила, я не молила, уж точно не плакала,
Говорила, что все, что во мне, то грешное,
А что вне меня, то нитками белыми латано.
Я пила с тобой виски и колу, мешала разное,
Говорила о музыке улиц, о мертвых птицах,
О себе - лишь в нелестных, местами грязных
Выражениях, так чтоб ты враз открестился
От любви моей, веры в конец и паники.
Я все сделала, чтобы ты понял простую истину:
Нам вдвоем будет тесно в одном лишь спальнике,
А коль в разных окажемся, то никогда не выспимся.
Меня вообще никто никогда не хранил!
Я шлялась по барам, чтобы послушать джаз,
Только вот он стучал лишь в моей крови,
Когда я смотрела в глаза твои наглые, пьяные,
Целовала ладони, скуля от желания вылизать,
Видела все твои выходки и, конечно же, все изъяны...
Чувство дурацкое, откуда ж ты только вылезло?
Откуда вообще берется все это...нежное?
Я не просила, я не молила, уж точно не плакала,
Говорила, что все, что во мне, то грешное,
А что вне меня, то нитками белыми латано.
Я пила с тобой виски и колу, мешала разное,
Говорила о музыке улиц, о мертвых птицах,
О себе - лишь в нелестных, местами грязных
Выражениях, так чтоб ты враз открестился
От любви моей, веры в конец и паники.
Я все сделала, чтобы ты понял простую истину:
Нам вдвоем будет тесно в одном лишь спальнике,
А коль в разных окажемся, то никогда не выспимся.
Когда я смотрела в глаза твои наглые, пьяные,
Целовала ладони, скуля от желания вылизать,
как воздух из груди выбило.