На постель, как на дно колодца квадратной формы.
Потолок - безграничный лист, в нем невольно тонешь.
Тишина разрывает душу в безмолвном шторме,
Лишь часы говорят "забудь", только эхо: "помни!".
И когда ни лекарств, ни истин, ни разметок - точек,
Под ногами - край, и не рухнуть вниз за слезой по коже.
В четырех стенах, как в глухом лесу, да с боязнью ночи,
Погасить бы свет, да скорей заснуть. Разреши мне, Боже?
Разреши стереть, а не вновь топить в городском бетоне,
В круговерти дел, чтоб забыть про все до вечерней грани.
Я боюсь ночей, я бегу от них и от фразы: "Помни!
Ночью можно всё, кроме слова "мы" и дальнейших планов".
(с) Deacon
Потолок - безграничный лист, в нем невольно тонешь.
Тишина разрывает душу в безмолвном шторме,
Лишь часы говорят "забудь", только эхо: "помни!".
И когда ни лекарств, ни истин, ни разметок - точек,
Под ногами - край, и не рухнуть вниз за слезой по коже.
В четырех стенах, как в глухом лесу, да с боязнью ночи,
Погасить бы свет, да скорей заснуть. Разреши мне, Боже?
Разреши стереть, а не вновь топить в городском бетоне,
В круговерти дел, чтоб забыть про все до вечерней грани.
Я боюсь ночей, я бегу от них и от фразы: "Помни!
Ночью можно всё, кроме слова "мы" и дальнейших планов".
(с) Deacon