Если я не полюблю, то, вероятно, я двинусь. (с)
Как же всё же
это непросто –
быть ребёнком
не в силу возраста,
а по причине
своего восприятия,
непонимания
взрослых понятий
добра и зла,
чести и нечисти,
под одеялом
уже не спастись
и не спрятаться
в одиночку
от злых чудовищ,
что приходят днём,
а не ночью.
Читая мудрые
взрослые книги –
не понимать смысла,
не верить в религию,
верить в бога,
его ощущать в жилах
током крови,
отбрасывать
всё фальшивое,
наносное и грязное,
не любить
страшные сказки,
которых в жизни
с лихвой хватает,
лишь вглядись
внимательно
в чужие тайные
закрытые на замки
подвалы,
в которых и света
никогда не бывало –
лишь тьма и холод
без конца и без края,
бездна
отчаяния и одиночества,
ад
без намёка
на наличие рая…
Вот только –
не хочется.
Совсем не хочется.
А может
и лучше так –
не буди лихо,
по самому краю
проскользни тихо,
бесшумной тенью,
отголоском
немого эха,
иди в рассвет,
в закат,
куда тебе надо,
только подальше
от этого ада.
это непросто –
быть ребёнком
не в силу возраста,
а по причине
своего восприятия,
непонимания
взрослых понятий
добра и зла,
чести и нечисти,
под одеялом
уже не спастись
и не спрятаться
в одиночку
от злых чудовищ,
что приходят днём,
а не ночью.
Читая мудрые
взрослые книги –
не понимать смысла,
не верить в религию,
верить в бога,
его ощущать в жилах
током крови,
отбрасывать
всё фальшивое,
наносное и грязное,
не любить
страшные сказки,
которых в жизни
с лихвой хватает,
лишь вглядись
внимательно
в чужие тайные
закрытые на замки
подвалы,
в которых и света
никогда не бывало –
лишь тьма и холод
без конца и без края,
бездна
отчаяния и одиночества,
ад
без намёка
на наличие рая…
Вот только –
не хочется.
Совсем не хочется.
А может
и лучше так –
не буди лихо,
по самому краю
проскользни тихо,
бесшумной тенью,
отголоском
немого эха,
иди в рассвет,
в закат,
куда тебе надо,
только подальше
от этого ада.
это непросто –
быть ребёнком
например, если пишешь верлибры,
значит, уже
слишком взрослый.