Мой огонь горит на семи ветрах.
Любовь?
Так мы ее сами не подпускаем!
Всё находим какие-то отговорки:
учеба,
карьерный рост,
маленькая жилплощадь,
бабы — дуры,
а мужики — «сво».
Придумываем себе «любови»,
ну, такие, которые не выгорят
ни при каком раскладе:
даже если ядерная зима
и вы — единственные из людей.
Или вот ещё:
поветрие влюбляться в героев книг,
комиксов и кино.
Я тоже пробовала.
Лет в шесть,
помню, была без ума от персонажа
американского мультсериала
восемьдесят седьмого года
(«тысяча девятьсот», разумеется).
Какие уж там соседские мальчишки!
Всё лето думала о самурае с грустными глазами.
Он, знаете,
из старой плеяды кино-злодеев,
которых не отбеливали
историями о тяжелом прошлом
или попаданием в безвыходную ситуацию.
Никакой лирики.
Обычное желание править миром.
Забавно, что восемнадцать лет спустя,
когда я ради шутки пересматривала мультсериал,
глаза самурая снова показались грустными.
Так вот любовь...
Ладно, Бог с ней!
...что-то я углубилась в воспоминания
и потеряла нить.
© Ardent Rain
Так мы ее сами не подпускаем!
Всё находим какие-то отговорки:
учеба,
карьерный рост,
маленькая жилплощадь,
бабы — дуры,
а мужики — «сво».
Придумываем себе «любови»,
ну, такие, которые не выгорят
ни при каком раскладе:
даже если ядерная зима
и вы — единственные из людей.
Или вот ещё:
поветрие влюбляться в героев книг,
комиксов и кино.
Я тоже пробовала.
Лет в шесть,
помню, была без ума от персонажа
американского мультсериала
восемьдесят седьмого года
(«тысяча девятьсот», разумеется).
Какие уж там соседские мальчишки!
Всё лето думала о самурае с грустными глазами.
Он, знаете,
из старой плеяды кино-злодеев,
которых не отбеливали
историями о тяжелом прошлом
или попаданием в безвыходную ситуацию.
Никакой лирики.
Обычное желание править миром.
Забавно, что восемнадцать лет спустя,
когда я ради шутки пересматривала мультсериал,
глаза самурая снова показались грустными.
Так вот любовь...
Ладно, Бог с ней!
...что-то я углубилась в воспоминания
и потеряла нить.
© Ardent Rain