За нами наблюдают птицы
такими круглыми глазами,
такими черными глазами,
многозначительно молчат:
сороки, голуби, синицы
и воробьи на тонких ветках,
и снегири на тонких ветках -
с тугим вниманием врача.
Идешь по улице, как будто
вполне одетый и обутый,
в натянутой по брови шапке,
в шарф спрятав нос замерзший свой,
но птицы смотрят с тонких веток,
как будто знают, сколько света
в тебе осталось и решают,
что дальше станется с тобой.
И если вдруг тебе не спится,
и птица в дом к тебе стучится,
упрямо в дом к тебе стучится,
клюет оконное стекло -
то, верно, что-нибудь случится;
найди свечу и, чиркнув спичкой,
зажги, а птице дай напиться,
чтоб отвела подальше зло.
Не собирай опавших перьев,
но если вдруг случайно ветер
перо поднимет и погонит -
не отставай, за ним спеши:
спеши за ним навстречу чуду,
не бойся расставаться с чуждым,
и очень скоро, очень скоро
научишься счастливо жить.
За нами наблюдают птицы,
читают нас по нашим лицам,
роняют нам под ноги перья ,
а мы их топчем второпях
и прячемся в бетонных гнездах,
где так привычно душен воздух,
где так привычно слепо верить,
что хорошо в чужих краях, -
и оставаться, оставаться
комком тоскливым на кровати,
бессильной мухой в паутине.
О большем даже не мечтать:
одежда есть, еда и кровля,
и разве нужно что-то, кроме?
Но птицы точно знают, кто мы.
И птицы смотрят. И молчат.