Последний чудный черт в цвету. ©
навеяно
Безумные дни. Осенние дни.
Усталость мелькает с дождем впереди.
И, где бы мы ни были, мы - не одни,
Но ты не смотри им в глаза, не смотри!
Окутано небо оковами сна.
Садись, посиди же со мной у окна!
Весь мир захватила и свергла она -
Осенняя сумрачная тишина.
Теперь не играется солнечным днем
Зайчик настенный игривым огнем.
И страшно с тобой оставаться вдвоем,
Над пропастью мыслей и чувств мы идем.
Протяжные крики в бездонной ночи
Колышат дрожащее пламя свечи.
Глаза - словно омут, глаза - горячи,
Скажи же хоть что-нибудь, ну, не молчи!
Белесою дымкой нисходит туман.
Что было здесь правда, а что же обман?
Мой личный наркотик, мой личный дурман,
Струишься неслышно за мной по пятам.
И мертвенно-бледной красою цветет
Остывшая осень, остывшая плоть.
Потише, ты слышишь, нас кто-то зовет,
Печальную тихую песню поет?
Безумные дни. Осенние дни.
Усталость мелькает с дождем впереди.
И, где бы мы ни были, мы - не одни,
Но ты не смотри им в глаза, не смотри!
Окутано небо оковами сна.
Садись, посиди же со мной у окна!
Весь мир захватила и свергла она -
Осенняя сумрачная тишина.
Теперь не играется солнечным днем
Зайчик настенный игривым огнем.
И страшно с тобой оставаться вдвоем,
Над пропастью мыслей и чувств мы идем.
Протяжные крики в бездонной ночи
Колышат дрожащее пламя свечи.
Глаза - словно омут, глаза - горячи,
Скажи же хоть что-нибудь, ну, не молчи!
Белесою дымкой нисходит туман.
Что было здесь правда, а что же обман?
Мой личный наркотик, мой личный дурман,
Струишься неслышно за мной по пятам.
И мертвенно-бледной красою цветет
Остывшая осень, остывшая плоть.
Потише, ты слышишь, нас кто-то зовет,
Печальную тихую песню поет?