А когда ты засыпаешь, тебе снится Италия и Флоренция;
Ты ее никогда не видел, но, наверно, она такая –
Белая колонна, берег, раковина морская –
Приложи ее к уху, услышишь, как бьется сердце.
Светлые дети, прохладные эти пальцы
Обнимают и тянут куда-то под одеяльце,
У тебя в руках не тельце –
Живая вода.
Усни навсегда.
Соленая сеть, не моя беда.

Но ты все равно просыпаешься, выпачканный в мазуте, в машинном масле, без сути, в одной минуте от выхода на дорогу/на встречу с Богом.
Послушайте, люди, живущая мысль о чуде – насмешка над этим роком, над стойким тяжелым смогом, в котором идешь, а вокруг лишь вышки сторожевые, и скептики выстраиваются в шеренги, от стенки до стенки, шаги, рукава, коленки – такие привычные, мокрые, неживые.

А в небе от шпилей отверстия ножевые.
В земле, словно корни, бетон и стальные стержни.

Мосты не выдержат, любимые не поддержат.
Вежливость, нежность – названия, а безгрешность –
Самое верное, что каждый из нас имеет.

Ты здесь один, стоишь, а в груди немеет
Тот камушек, бывший когда-то живым и теплым.

Локоть к локтю вставая в свою колонку,
Ты оправляешь галстук, манжеты, ребра.
И тебе наплевать на женщину и ребенка –
Это давно перестало казаться всем аморальным.
Это жизнь мегаполиса.
Господи, все нормально.

Ты совсем один в целом мире, совсем, совсем,
Ты сворачиваешься клубочком во мраке и тишине.
Разгляди, попытайся, себя за тучей своих проблем,
С которыми тебя оставляет наедине
Толпа из возлюбленных, друзей и других чужих.
Все нормально, Господи.
Это жизнь.

А потом, когда ты будешь уставший, слепой и сонный,
Светлые дети позовут тебя спать на берег
Под небесные своды, под мраморные колонны,
Слушать раковины морские, дышать и верить
В благородные кедры, корабельные сосны, святые клены,
Золотые сети и белые птичьи перья.

Но ты совсем один в целом мире, как кит-убийца,
Ты будешь стоять на далеком своем берегу, не двигаясь и немея.

Мы не умеем еще любиться,
А вот быть жестокими мы умеем –

И тогда ты возьмешь и убьешь медузу,
Потому что она тебе покажется бесхребетной.
И при этом ты скажешь какую-то глупую злую фразу:
«Выживает сильнейший, загнавший свой шарик в лузу»…
Море выплеснется на берег, а ты ведь поймешь не сразу,
Что сломал этот мир; проснешься дрожащий, бледный,
И заплачешь, сжимая себя руками, кляня, ругая,
И потянешься за стаканом.
А там вода соленая и морская.

И тьма сузится до конечной точки, разрывая границы спальни.
Это жизнь человека.
Все в порядке, Господи, все нормально.