Плач по Серебряному веку в середине смуты Бронзовой эпохи

Я хочу плакать. Неоправданная реакция -
плакать о том, что всё равно не изменится,
плакать о тех, кто всё равно не воскреснет.
Разве мне может быть хорошо в ситуации,
когда я придумываю эти причины и следствия,
да еще под тяжёлые, странные, дикие песни...

А все-таки больно. Вот как влияют слова -
чёрные буквы на белом экране компьютера -
на мою душу, которой всегда пятнадцать,
хоть маской возраста скрыта порой голова.
Это просто чужие стихи, я их даже читаю по-своему,
я даже не знаю, что может за ними скрываться.

Золотой был давно, и теперь нам молчание - золото.
Век Серебра захлебнулся в крови революции,
высох от боли земли сокровенный источник творения.
Что после нас будет - глина, пластмасса и олово?
Бронзовый век. Не хватает ни смыслов, ни правил.
Слова умирают. Я вижу все признаки тления.

О, Авалон! Разве могут так ранить, как ты,
эти тупые, избитые рифмы и фразы,
на которые смута щедра, ведь они упрощают реальность.
Каждая мысль - вариация сладкой любви,
от которой тошнит (ведь нельзя столько сладкого сразу)
только меня. А другие воспримут как данность.

О, Авалон! Серебро твоих башен изъедено черным дождём -
электронным, кислотным продуктом болезни природы.
Мы не чувствуем слов, как чужую не чувствуем боль, -
лишь иногда слышим звуки и тоже поём,
Ставим слова на ненужные им костыли
музыкальных аккордов - ведь жанр теперь как пароль.

Кто не с нами, тот против и, значит, он будет наш враг -
Крови все больше, земля с каждым днем все бесплодней,
Даже придуманный Бог этот круг разорвать не сумеет.
О, Авалон! Может, все происходит не так?
но я, дитя бронзы, обреченная плавить металл,
плачу о серебре, и душа незаметно ржавеет.

22.04.2002